сумасбродную в своей жизни затею: пока он не похитил останки адмирала.
Только по завершении этой операции сотни, а может, и тысячи людей, достойных наследников «колумбианской» интриги, признали, что у американца есть нечто, ради чего с ним стоит затевать торг.
Ограбление двух захоронений стало самым ярким приключением в его биографии. После того как он завладел подлинными останками, в чем ни у кого не оставалось сомнений, сделка сама упала в руки.
Дальше события пошли как по маслу, пока не появились три следователя, принявшиеся совать нос вдела, которые их не касались.
— Я и вообразить не мог, что вы способны откопать архивы в Севилье и Генуе! Много лет я потратил на их поиск и не нашел ни одного документа!
Андрес Оливер отвесил Альтаграсии легкий поклон.
— А в чем заключалась суть сделки? — поинтересовалась Альтаграсиа.
— Кости против денег или нечто вроде, — усмехнулся американец.
Располагая останками адмирала, вести торг не составляло труда. «Колумбианцы» сами подкинули Рональду идею позвонить Оливеру и договориться о встрече в Майами, чтобы получить доступ к документам и картам, найденным полицейскими в Генуе.
— В обмен на прах любимого адмирала мне предложили пресловутый сундук со всем содержимым, за исключением одной мелочи, которая была необходима этим фанатикам, чтобы закончить новый мавзолей под первым захоронением первооткрывателя.
— А бойня в Панаме? Те люди были в курсе? — допытывалась Альтаграсиа.
— Нет, ни в коем случае. Они требовали не причинять никому вреда — условие, которое я не сумел соблюсти. Было невозможно забрать сундук, не нарушив пункты дурацких соглашений, которые вы заставили меня подписать в присутствии послов. Вы не оставили мне выбора.
— Значит, донья Мерседес непричастна ни к краже останков, ни к бойне в Панаме, — задумчиво промолвила Альтаграсиа.
— Естественно, — подтвердил американец. — Эти создания и мухи не обидят.
Альтаграсиа глубоко и с облегчением вздохнула.
— И что же? Что ты делаешь здесь? — спросил Оливер. — Почему не смылся со своими денежками?
— Мы должны утрясти еще некоторые вопросы и кое-что разделить.
В этот миг за спиной американца появились трое. Донья Мерседес с друзьями внезапно выступила из темноты.
Рональд наставил на них пистолет.
— Как не вовремя! — воскликнул американец. — Теперь вам придется стать свидетелями смерти этой вот любознательной парочки.
— Тогда тебе придется убить пятерых, — храбро заявила госпожа Сьенфуэгос. — Сможешь?
— Почему нет? — весело хохотнул Рональд. — Нам пришлось прикончить мулата, сопровождавшего этих двоих, и всех участников панамской заварушки. Откровенно говоря, я уже сбился со счету, сколько народу полегло по мелочи…
— Мулата звали Эдвин Таварес! Он был прекрасным человеком! Не чета тебе! — в бешенстве взревел Оливер.
— Сеньор Оливер, никак, взволнован… Я тебя таким не видел даже в тот знаменательный день, когда увел Веласкеса в Мадриде у тебя из-под носа.
— Объясни, пожалуйста, как ты справишься в одиночку с пятью трупами, Ричард, — небрежно бросил Габриэль Редондо. — Учти, что парни, дожидавшиеся тебя наверху, пустились наутек, когда мы предупредили, что полиция уже выехала. Так что тебе теперь самому придется делать всю грязную работу.
Американец выглядел раздосадованным. Он потянулся за мобильным телефоном. Но тут, под землей, связь отсутствовала.
Рафаэль Гусман бросился на него.
Рональд, не ожидавший подвоха, выстрелил, ранив Гусмана в живот.
Оливер стремительно прыгнул, сбив с ног убийцу. Остальные, словно по сигналу, навалились сверху, пытаясь отобрать пистолет. Грянул выстрел.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь протяжным эхом, многократно повторившим одиночный залп. Когда эхо стихло, все молча посмотрели, куда угодила пуля.
Испанцу зацепило плечо, и оно обильно кровоточило.
Рональд поднялся на ноги и попытался сохранить за собой главенствующую роль. Его никто не слушал: женщины ринулись к раненым.
Альтаграсиа поспешила на помощь Оливеру и попыталась остановить кровотечение. Схватив галстук Гусмана, лежавшего на полу на руках у доньи Мерседес, она сделала из него жгут.
Габриэль Редондо единственный оставался не у дел и был в состоянии размышлять отвлеченно. Рональд всегда убивал чужими руками, подумал Редондо. Едва ли он привык сам нажимать на курок. А значит… Редондо начал действовать, руководствуясь тем, что недавно они принялись за устройство шахты, соединив ее с древним потайным ходом, который случайно обнаружили. Этот коридор, в свою очередь, вел в крепость Осаму. Его построили испанцы сотни лет назад, чтобы священнослужители и важные персоны имели путь к отступлению в случае вражеского нападения.
Тайный ход находился в настоящий момент в процессе реконструкции и представлял собой большую дыру в полу нового подземного святилища.
— Не думаю, что вы в состоянии убить нас, сеньор Рональд! — воскликнул Редондо. — Если вы пообещаете не причинять нам вреда, я отдам вам золото и драгоценности согласно нашему уговору и вы уйдете.
— Скажите, где они, а потом я поступлю так, как считаю нужным, — резко ответил Рональд.
Габриэль Редондо подошел к обширному пролому в полу и указал вниз, давая понять, что именно там находится то, к чему так упорно стремился американец. Рональд наклонился над краем темной бездны, вглядываясь туда, куда показывал доминиканский ученый. И тут донья Мерседес, весьма проворно для своих лет, кинулась на американца и столкнула его в пропасть. И все бы ничего, но она сорвалась следом…
Падение двух тел в пустоту сопровождалось оглушительным грохотом: они частично обрушили леса, возведенные для ремонта потайного хода.
Оливер вскочил и, опередив Альтаграсию, устремился на выручку. Их мощные фонари оказались как нельзя кстати. Посветив вниз, молодые люди смогли рассмотреть картину происшедшего.
Ричард Рональд лежал неподвижно на дне глубокой шахты. Из груди американца торчал кусок пронзившей его металлической трубы. По утрамбованному полу растекалась большая лужа крови…
Донья Мерседес подавала признаки жизни, хотя одна ее нога была вывернута под немыслимым углом. Отдав громкое приказание идти за помощью, испанец стал спускаться в шахту.
Глава 23
САНТО-ДОМИНГО
Христофор Колумб […] в течение многих лет вынашивал грандиозный замысел раздвинуть пределы познанного мира. Молодые годы большей частью ушли на то, чтобы выпросить средства на претворение в жизнь дерзновенного плана. И все же Колумб довел его до конца, невзирая на многочисленные и разнообразные препятствия.
Кастильские короли впоследствии могли с полным правом утверждать, что в их владениях никогда не заходит солнце. Могущественные правители и Великие Инки сделаются подданными удачливой испанской монархии.
И что приберегла судьба первооткрывателю в награду за глубокую веру, упорство, за жизнь, всецело отданную осуществлению сокровенной мечты?
