Она едва не заснула, пока кеб не доехал до конца узкой извилистой улочки. Лестина вышла из экипажа, дрожа под проливным дождем. Стоя под газовым светильником, она договорилась с кебменом и направилась в просвет между деревянным забором и рядом домов. Наверное, он догадался, куда она держит путь. Лестина была слишком рассеянна, чтобы задуматься об этом. Во всяком случае, дом доктора Хока не пользовался такой широкой известностью, как дом Мари Лаво – хотя никто не смог бы с уверенностью сказать, жила ли там сама Мари, Парижская Вдова, или ее дочь.
Лестина толкнула скрипучую калитку и вошла в сад. Кусты поникли, вода капала с листьев бананов и бамбука. Сад едва освещала подвешенная на крюке лампа – доктор Хок принимал клиентов в любое время суток, причем большинство из них предпочитало являться как раз в ночные часы. Стоявший в глубине сада дом был одноэтажным приземистым строением с покатой крышей, крытой красной черепицей, и выглядел весьма неопрятно: с наличников на окнах давно облупилась краска, а из трещин в водостоках капала вода. В одном из окон мигал слабый красный огонек.
Лестина бросилась сюда под влиянием минуты и теперь не была уверена, захочет ли принять ее этот полуиндеец-полумулат, поклонявшийся Вуду. Она нервно постучала в дверь. Поначалу ничего не произошло, однако вскоре послышался звук шаркающих шагов. Дверь со скрежетом распахнулась, и в щели показалось уродливое лицо слуги.
Его звали – Элайджа, и среди клиентов доктора Хока ходили слухи, что он – зомби, один из тех ходячих трупов, чья душа когда-то отлетела в мир иной и чьи похороны прошли должным образом, при свидетелях, однако позже с помощью магии их вновь пробудили к жизни, не вернув при этом разум. Многие твердо верили в то, что могущественные боко силой своей воли и черного колдовства способны поднимать мертвецов из могил, чтобы превратить их в своих рабов, ничего не помнящих и не отдающих себе отчет в своем нынешнем состоянии.
Лестина не знала наверняка, является ли Элайджа одним из них, однако он вполне походил на зомби и своими рассеянными манерами и шаркающей походкой, грязным оборванным платьем, серой, немытой кожей и стеклянными глазами, безо всякого выражения смотревшим из-под низкого лба.
– Дома ли твой хозяин? – спросила Лестина.
– Да, мэм, – ответил Элайджа, сильно гнусавя – еще одно качество, приписываемое молвою зомби и жюдам – демонам смерти.
– Скажи ему, что я пришла. – Лестина вошла вслед за ним в дом, хотя ужасно боялась приближаться к этому отвратительному созданию.
Он зашаркал по сумрачному коридору, а она осталась ждать, зябко кутаясь в промокший плащ. Вскоре Элайджа вернулся – голова понуро опущена, руки безвольно болтаются по бокам:
– Хозяин сказал войти.
Лестина проследовала за ним в гостиную, где в глаза бросался гроб, доверху заваленный принесенными в жертву фруктами, цветами и бутылками рома. Над ним висели олеографии с изображениями Пречистой Девы, Св. Патрика и Св. Георгия. Распятие терялось посреди многочисленных атрибутов культа Вуду: два арабских топора, ожерелья известных бусин и белые фарфоровые сосуды с душами посвященных. Поблизости стояли два ритуальных тамтама, расписанных магическими знаками, и крест Барона Самеди, вставленный в ритуальный шар. Черный цилиндр Барона, важная деталь его официального облачения, лежал здесь же на стуле, дабы Повелитель Легиона Мертвых мог в любую минуту им воспользоваться.
В очаге горело пламя, и его танцующие языки отбрасывали отблики по всей комнате, окрашивая в неправдоподобные оттенки красного – ковры, стены и занавески. Хотя доктор Хок вел свой род от племени кочевых индейцев, сам он являлся настоящим домоседом. Комната, все свободное пространство которой занимали разные безделушки и диковины – картины, статуэтки и прочая мишура, – напоминала какую-то лавку древностей. По большей части все это были подношения от благодарных клиентов.
Известный хунган, хотя и не настолько популярный, как Мари Лаво, доктор Джон или доктор Джим (все эти целители любили ставить перед своим именем титул доктора) – Хок имел множество последователей. Лестина обратилась именно к нему, так как ее собственная мать была в приятельских отношениях с Королевой Вуду, и ей бы не хотелось, чтобы до матери дошли вести о том, что ее дочь обратилась к ванга – черной стороне культа.
Доктор Хок, завернувшись в цветастое одеяло, сидел скрестив ноги перед очагом, выпрямив спину, сложив руки на груди и высоко подняв голову. Его высокая, массивная фигура производила впечатление, а коричнево-красный оттенок кожи и острый профиль напоминали того хищника, у которого он позаимствовал свое имя.
Однако в комнате он был не один. По другую сторону очага в кресле расположился еще один рослый мужчина. Лестина сразу же узнала его, ведь они постоянно встречались на городском рынке, покупая продукты. Это был Анри Флаге, повар на кухне Керригана и авторитетный хунган для посвященных, прозываемый Дядюшкой.
– Ну, Лестина? Чего ты хочешь? – спросил доктор Хок, сверля ее проницательным взглядом и обращаясь на французском языке, который был привычен для всех троих.
– Сглаз не сработал, – выпалила она. – Кэтрин Энсон все еще жива. Ты должен сделать для меня новый, еще сильнее. – Она раскрыла ридикюль, достала из него пачку долларов и положила к его ногам. – У меня есть деньги – много денег. А она должна умереть или убраться подальше, чтобы мистер Адриен опять вернулся ко мне. Я хочу, чтобы он навсегда привязался ко мне.
– Я уже говорил тебе, что надо для этого сделать, – холодно возразил индеец. – Ты выполнила все?
– Да, да! Я измерила его любовный орган с помощью шнурка, как ты мне велел. А потом завязала на шнурке девять узелков и всегда ношу его при себе, прямо на теле, однако он по-прежнему хочет жениться на англичанке. Ты должен дать мне что-нибудь такое, что окончательно уничтожит ее.
Темная фигура за очагом зашевелилась. Анри подался вперед, зажав между колен свои огромные ладони, и безапелляционно заявил:
– Этому не бывать, Лестина. Она хорошая женщина – и ты не должна причинять ей вред. Я уничтожил твой сглаз. Я приказываю тебе оставить ее в покое. А если ты не послушаешься меня, то тебя накажет призрак ее отца. Он был священником, и его месть станет ужасной. Я пришел сюда, как только пароход причалил к пристани. Я догадывался, что это ты сглазила ее. Я догадывался, что ты в этом замешана. Доктор Хок тоже, но он не виноват. Это ты, Лестина Кларемон, навлекла проклятье на мисс Кэтрин!
– Ох, Дядюшка Анри, не надо на меня сердиться! – взмолилась Лестина, обливаясь слезами. – Я люблю мистера Адриена. И я умру, если он женится на этой суке.
