нечестивых развлечений.
Ее ореховые глаза стали совсем круглыми, а на физиономии проступило выражение забавного ужаса. Она принялась складывать и упаковывать вещи Кэтрин с такой невероятной скоростью, что не оставалось никаких сомнений: ей не терпится поскорее своими глазами взглянуть на все перечисленные страсти.
– В Лондоне тоже полно проституток, – напомнила Кэтрин, осторожно сворачивая тончайшую шелковую шаль и помещая ее в одно из отделений сундука. – А насчет шулеров – разве ты забыла про городские клубы? Уайтс-клуб хотя бы. Лорд Седрик сам рассказывал про него.
– Это совсем другое дело, – наставительно возразила Филлис. – То ж в Англии.
Наконец Кэтрин смогла выйти на палубу. Было душно, и солнце в небе походило на потертый доллар. Она почувствовала, как кожа под нижней сорочкой покрывается потом, и подумала: «Я ведь знала, что корсеты – не лучшее изобретение. Надо будет поговорить об этом с Элизой и выяснить, как ей удается все время оставаться такой восхитительно свежей».
Вдали, вдоль береговой линии, показались заросли буйволового тростника и некоторые признаки цивилизации. То и дело можно было видеть одинокие домишки и неопрятных женщин с чумазыми голоногими детьми, цеплявшимися за материнские юбки: они прекращали свои занятия, чтобы поглазеть на проходивший мимо корабль. Население Блеза состояло сплошь из моряков и рыболовов, обитавших в тесных хибарах, выстроенных вдоль берега. «Иона» задержался здесь ровно настолько, чтобы принять на борт новую порцию угля для машины.
Дальше по реке окрестности становились все более живописными. То и дело им навстречу проплывали огромные деревья, ставшие жертвой наводнений и беспомощно вздымавшие к небесам свои корни. Иногда несколько таких великанов, спутавшись корнями и ветками, путешествовали вместе, и были тогда похожи на некие плавучие острова. Орнитолог счел бы эти места раем: так много обитало здесь пернатых. Кое-кого Кэтрин даже распознала, но большинство явно никогда не долетало до Сомерсета.
– Ох, Уоррен! – вскричала она однажды, цепляясь за его руку при виде аллигатора, ворочавшегося в грязи.
– Он, конечно, внушительный парень, – рассмеялся юноша, отвечая ей крепким пожатием, – да только мне случалось видеть и побольше.
Берега оставались все такими же ровными, но растительность стала намного богаче, и Уоррен показывал ей то изящные пальмы, то темневший в зарослях каменный дуб, то рощи ярких апельсинов – и, конечно, розовато-лиловые перистые вершины сахарного тростника.
Провести корабль от Блеза к Новому Орлеану было совсем непросто, перед ними все время шел лоцманский катер, – и вот наконец и они поплыли вдоль огромной дамбы. Уоррен пояснил, что ее построили, чтобы защитить берег от разливов реки. Но до конца пути все еще оставались многие мили, и прибытие в Новый Орлеан не ожидали раньше следующего утра.
Теперь, когда они почти уже были на месте, хранить терпение становилось все труднее. Кэтрин слонялась по палубе, тщетно пыталась читать и досадовала на то, что уже изучила весь корабль от носа до кормы, и с нее довольно. Поскольку большую часть вещей уже упаковали, переодеваться к обеду никто не стал. Когда наконец пришло время ложиться спать, Кэтрин заметила, обращаясь к Филлис:
– Ну, сегодня мы вдоволь насмотрелись на поля и пастбища.
– Ох, у меня прям печенка лопается, мисс, – отвечала Филлис. – У меня вот уже где этот корабль.
«Иона» бросил якорь у причала, отведенного для трансатлантических судов, в воды залива, имевшего форму полумесяца и давшего тем самым второе наименование Новому Орлеану. Высадка основательно затянулась: необходимо было соблюсти таможенные правила и разобраться с багажом. Элиза с Кэтрин ждали, сидя на скамейке в таможенном зале, куда их препроводили прямиком со сходней.
– Пусть мужчины занимаются всем этим, – заметила Элиза, поудобнее устраиваясь на скамье со своей шляпной коробкой и ридикюлем. – По крайней мере, хоть какая-то от них польза. – Она с треском развернула веер и принялась озираться кругом.
– Я бы хотела прогуляться, – сказала Кэтрин, которой не сиделось на месте. Так приятно было ощущать под ногами твердую землю.
– Я знаю, что по правилам я должна бы сопровождать тебя, – отвечала Элиза, с трудом подавляя зевоту и прихорашиваясь, – я должна быть твоим гидом и все такое, но уж слишком я устала. Прошлой ночью я глаз не сомкнула от волнения. Может быть, в этот раз ты будешь ангелом и возьмешь с собою одну Филлис? Надеюсь, ты не станешь приставать к незнакомым мужчинам, правда?
– Не стану, но и ты веди себя прилично, – отвечала Кэтрин, и хотя обе шутили, она не могла не заметить, как Элиза стреляет глазами в сторону всякого мало-мальски привлекательного джентльмена в зале.
Элиза была очаровательна в своем утреннем платье из тафты в бело-розовую полоску и крошечной шляпке с перьями, надвинутой на лоб. Ее положение замужней дамы наделяло ее рядом привилегий: прежде всего, она запросто могла отправиться куда угодно, не нуждаясь в компаньонке.
Стоило Кэтрин выйти наружу, как она забыла обо всем и видела перед собой лишь корабли и корабли – всех размеров и подданств в затянутой легкой дымкой гавани. Пришвартованные к длинным деревянным пирсам, качались на волнах океанские сухогрузы, и каботажные суда, и пассажирские пароходы вроде их «Ионы», готовые в любой момент покинуть берег и отправиться в свои бесконечные странствия, такие же подвижные, как вода у пирса.
Здесь же суетилось около дюжины судов с гребными колесами по бокам: знаменитые пароходы, ходившие по Миссисипи, чьи необычно высокие трубы (по две на палубе) чернели на фоне голубовато- белесого неба. Солнечные лучи сверкали на их непорочно-белых или окрашенных в разные цвета бортах и идеально надраенных металлических частях оснастки и поручнях. Развешанные между дымовыми трубами разноцветные флажки плескались и хлопали на ветру. Неуклюжие палубные надстройки этих гигантских двухколесников были украшены именами владеющих ими транспортных фирм: зачастую эти названия были намалеваны гораздо крупнее, чем названия самого корабля, – романтические строки, пробуждавшие в Кэтрин воспоминания о болтовне Филлис про сборище шулеров и женщин легкого поведения: «Золотой Город», «Скиото», «Королева Мемфиса» и «Затмение».
Одни суда походили на простых рабочих лошадок, терпеливо таскавших грузы взад-вперед по водному пути, назначением других было служить деловым людям, спешившим от одной сделки к заключению другой, еще более выгодной, – зато Кэтрин безошибочно выделила ряд судов, предназначенных исключительно для увеселительных прогулок: на ум ей тут же пришла героиня Шекспира царица Клеопатра, плывущая вниз по
