никогда не была ни с кем так близка, кроме Уоррена. Я могла бы сказать, что окружающие всегда были добры ко мне, но это совсем другое.
– Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать. – Кэтрин остановилась посреди каюты, невольно выпрямившись и прижав руки к груди. – Ты можешь считать меня дурочкой, но мне совершенно непонятен этот огромный мир, в котором быть честным не всегда означает быть мудрым. Дядя Седрик говорил об этом, а вот теперь и ты. Я хочу вернуться в Риллингтон, я хочу домой.
– Не обижайся на меня. – Элиза поднялась и обняла Кэтрин. – Я не хотела тебя расстраивать, просто считала нужным рассказать о своем замужестве до того, как мы приедем. Меньше всего меня бы устроило, если бы ты узнала обо всем от кого-то другого. И не надо так пугаться. Я останусь с тобою, не бойся.
– Правда? – Кэтрин прижалась к ней с огромным облегчением. – Это чудесно. Ведь поначалу я буду там как рыба, вытащенная из воды.
– Ни за что, – рассмеялась Элиза, становясь прежней милой подругой. – Ха, да ты со временем покоришь весь Новый Орлеан. И кавалеры будут драться за честь познакомиться с тобою. Молодая прекрасная леди из Англии! Тебя станут рвать друг у друга из рук.
– Дядя Седрик придет в ярость, если так случится. – Кэтрин снова была счастлива, облака рассеялись без следа. – Он спит и видит, как бы подыскать мне воспитанную уважаемую даму в компаньонки. Хотя по поводу миссис Прентис у меня возникли сильные подозрения.
– Ах да. Ты уже рассказывала о ней. Тебе не кажется, что у них намного более интимные отношения, чем об этом принято говорить в обществе? Противная старуха! – Они с Кэтрин обменялись улыбками, и снова им стало легко друг с другом, хотя их отношения стали несколько иными.
– Пожалуй, ты права, – согласилась Кэтрин. – Но я ни разу не смогла захватить их с поличным. Все ограничилось одними подозрениями, основанными на интуиции.
– Я всегда доверяю интуиции. Иногда предчувствия бывают весьма определенными, – кивнула Элиза, глядя в зеркало и приводя в порядок шаль. Но тут ее глаза встретились в зеркале с глазами Кэтрин. – Ну и нашел он кого-нибудь подходящего?
– Нет, пока нет. Ты не знаешь никого, способного занять это место?
Элиза наклонилась, подбирая упрямую прядь, выбившуюся из узла.
– Откровенно говоря, знаю, – отвечала она.
– Кто? – воззрилась на нее Кэтрин.
– Я! – И Элиза повернулась к ней лицом.
– Ты? Моя компаньонка? – радостно вскричала Кэтрин.
– А почему бы и нет? – Я – замужняя дама, и не какая-нибудь пустоголовая дурочка – даже твой придирчивый опекун не найдет в чем меня упрекнуть. – Элиза излучала добродушное веселье, словно и не было только что разговора о мрачном прошлом.
– Но ведь ты сама будешь ужасно занята? Наверняка у тебя все уже расписано по дням? – Кэтрин никак не могла поверить, что такая одаренная, красивая и общительная женщина захочет тратить на нее свое время.
– Мое дражайшее дитя, ты все еще слишком робка и неуверенна. Пора от этого отвыкать. Я просто в восторге, что смогу быть наставницей и пасти свою овечку. Как ты думаешь, из меня получится хорошая овчарка?
– Я не смела и мечтать о лучшей, – рассмеялась в ответ Кэтрин. – Но ведь ты леди, а дуэнья – платное место. – Ее смущала необходимость упоминать о подобных вещах, но надо было выяснить все до конца.
– Тем лучше, – заверила Элиза, задирая нос. – У меня нет своих денег, а просить Уоррена о каждом пенни неприятно. Нет, мой дорогой Уоррен ни в чем мне не отказывает, но все равно неловко, и в итоге я часто не могу купить то, что хочу, именно тогда, когда я этого хочу, или отправиться туда, куда мне вздумается. Ты понимаешь?
– И даже очень хорошо. Я сама недавно была в таком же положении. – Кэтрин почувствовала огромное желание во всем открыться Элизе, но вовремя остановилась. – Мы сегодня же вечером поговорим с дядей Седриком.
– И обязательно с Уорреном тоже, он наверняка захочет, чтобы спросили и его – хотя и не станет чинить мне препятствий. Ведь это позволит мне покончить с моим нелепым положением: я смогу обеспечить свое существование, не бросая тени на репутацию семьи. А в качестве компаньонки такой важной персоны, как ты, я смогу ходить по Новому Орлеану с высоко поднятой головой.
– Я не важная, – возразила Кэтрин.
– Ох, вот уж неправда! Мы все очень даже важные – каждая живая душа. Важные и неповторимые! – со значением произнесла Элиза и тут же, оборвав себя, заметила: – А время-то бежит. Позови Филлис и начинай одеваться. Ты уже выбрала на сегодня костюм?
Кэтрин призналась, что еще нет, и тогда Элиза, ворча, принялась рыться в ее сундуке. В тесной каюте помещался лишь он один – остальной багаж находился там, где хранились вещи прочих пассажиров. На плечиках висел вечерний туалет Кэтрин: платье из темно-голубого шифона, отделанное кружевами. Оно смотрелось превосходно, однако Элиза, подыскивая что-то менее официальное, хмурилась.
– Жаль, что нет ничего другого. – Беспомощно глядевшая на нее Кэтрин совершенно растерялась.
– Надевай его, пока я что-нибудь придумаю, – велела Элиза, не любившая отступать перед трудностями. Она вышла, и Филлис предложила Кэтрин свои услуги.
Платье было замечательным, стоило кучу денег и выглядело даже чересчур роскошным для корабельной вечеринки, но Кэтрин давно искала предлога его надеть. Однажды примерив его, она сама пришла в восторг от своего отражения в зеркале. Неужели эта шикарная, элегантная дама – она сама? «Пожалуй, меня и так можно счесть одетой в маскарадный костюм, – думала девушка. – Ну разве это я – Кэт Энсон, дочь викария?»
– Вы выглядите очень красиво, мисс, – отступая назад в восхищении, прошептала Филлис. – Просто принцесса.
