– А мы составляем весьма милую парочку, не правда ли? – заметила она, когда они только собирались в путь. – Пэр из метрополии и женщина-папистка.
– В этом нет ничего особо выдающегося, моя милая, – заверил он. – Такое сплошь и рядом встречается у нас в Лондоне. Вам достаточно прокатиться по главной аллее Гайд Парка ранним утром, и вы наверняка встретите несколько особ demi-monde,[20] правящих своими колесницами. Джентльмены прозвали их «милые малютки, разбивающие коней». На деле же они разбивают сердца, и не менее успешно, чем коней. Ну и тощие кошельки тоже.
Они выехали из дома Фени и через предместья отправились к озеру. Она позаботилась обо всем, что нужно для пикника, и когда Седрик привез ее в парк, специально отведенный для любителей красивых видов и отдыхающих, ему нужно было лишь спешиться, пустить лошадь пастись и расстелить на траве одеяло. Фени проворно распаковала корзинку: холодный цыпленок, салат, закуски и темно-зеленые бутылки, которые катастрофически нагрелись. Чтобы охладить их, Седрику пришлось опустить их в воду на отмели.
«Мы словно молоденькая флиртующая парочка», – с удивлением подумал он, а ведь их вряд ли можно было назвать впечатлительными нежными натурами. И все же ему доставляло удовольствие просто смотреть на Фени.
Она была восхитительна, в полном расцвете женской красоты, общительная, но с манерами истинной леди, с этой невообразимой формы штуковиной на голове, именовавшейся шляпкой, и выбивавшимися из- под нее прядями рыжих волос. Накрыв импровизированный стол со сноровкой примерной супруги, она уселась боком, изящно скрестив ноги, обутые в высокие ботинки и тщательно укрытые широким подолом юбки. Они с аппетитом ели, вдоволь пили шампанского и бездумно любовались игрой чаек и маневрами белоснежных яхт, бороздивших озерную гладь.
– Игрушки богатых мужчин, – заметила она, откинувшись на локоть, – они ведь так любят воображать себя моряками.
– Похоже, вам известно все об всех богатых мужчинах в этом городе, – ревниво проворчал он.
– Я бы этого не сказала. – Она пощекотала ему подбородок своим веером из павлиньих перьев и рассмеялась. – Но приходится учиться и этому, ведь мне не повезло родиться с серебряной ложечкой во рту, как вам.
– Но по вашим словам я понял, что и ваши родители были людьми обеспеченными.
– Средний класс, мой дорогой сэр. Очень респектабельные – пожалуй, на деле даже более респектабельные, чем ваша каста. Вот почему я и сбежала, и даже не помышляла вернуться домой, когда забеременела.
– Так у вас есть ребенок? – Казалось, что ему каждый день предстоит очередное открытие, связанное с характером этой обворожительной женщины.
– У меня дочка, Кристина. Ей уже шестнадцать.
– Она живет в Новом Орлеане? Она знает, чем вам приходится заниматься?
– Глупый мужчина! – Ее улыбка умудренной жизнью особы смутила Седрика. – Конечно же, нет. Она находится в самой респектабельной закрытой женской школе в Чарлстоне. Я иногда навещаю ее, и у нее сложилось впечатление, что ее мать – состоятельная вдова.
– Но что вы будете делать, когда она закончит школу? – Каким бы глупым мужчиной Седрик ни был, обычаи он знал неплохо.
Лицо Фени помрачнело. Он задел больное место.
– Должна признаться, что это для меня проблема.
– Позвольте мне помочь вам. – Он положил свою руку на ее.
– И как же, ради всего святого, вы, милорд, собираетесь это делать?
– Я пошлю ее в Англию и устрою там, если вы пожелаете. И выведу ее «в свет».
– Вы бредите, Седрик. – Обращенный на него взгляд был полон мудрости и боли. – Я была шлюхой, а теперь я содержу шлюх. Вам ни за что не удастся от этого уйти.
– Я могу попытаться.
– Но почему?
– Из почтения к прекрасной матери милой Кристины.
Озеро было совершенно гладким и таким синим, что казалось – это кусок небосвода упал на землю, чтобы украсить и без того чудесный пейзаж. Фени долгое время любовалась им, а потом промолвила:
– Вы очень добрый человек, Седрик. Но вам прежде всего надо подумать о Кэтрин.
– Весьма скоро я сбуду ее с рук.
– Замуж за Адриена Ладура. – Она вытащила сигарету. Вспыхнула спичка, и пара огоньков пламени отразилась в янтарной глубине ее глаз. Она затянулась, задержала дым в легких, а потом медленно выдохнула его, сказав – Вы знаете, что его игрушка когда-то была одной из моих девушек?
– Деламар говорил, что у него есть любовница, но я не понял, что это какая-то постоянная пассия.
– Это так. Он купил для нее дом на Вьё Карре. Ее зовут Лестина Кларемон.
– Она черная? – И Седрик подумал о Серине, хотя больше ни разу не спал с этой дикой красоткой, слишком увлеченный ее хозяйкой.
– Нет же, нет. – Фени отвечала несколько нетерпеливо, словно учитель, растолковывавший урок ученику-тугодуму. – Я ведь уже объясняла о разнице между неграми и полукровками. Лестина – квартеронка, из того смешанного общества, что сложилось только у нас, в Новом Орлеане. Она однажды рассказывала мне, что ее цветные предки даже владели плантациями в Санто-Доминго, но вынуждены были бежать во время восстания рабов в 1790 году и искали прибежища здесь.
