– Она и мне показалась не настоящей, – подтвердил Седрик, принимая предложенную полковником сигару.
– Майор Уокер стал чем-то вроде национального героя, рыцаря без страха и упрека и все в таком роде. – Деламар раскурил сигару и налил себе бренди, тогда как Седрик невольно содрогнулся при мысли о крепких напитках в столь ранний час. – Наши парни тоже рассказывали о нем только самое лучшее. Ну, конечно, те, кому повезло вернуться с войны живыми, – продолжал Деламар, выпуская дым через ноздри. – Он был честен и милосерден и хорошо относился к ним, когда они попадали в плен, а этого никак нельзя было сказать о многих их командирах. Вы присоединитесь к нам, чтоб повидаться с ним нынче утром?
– Почему бы и нет? – отвечал Седрик, отмахнувшись от лакея, предложившего ему красные бобы с рисом, мучительно тоскуя по традиционному английскому завтраку из жареного бекона, почек под острым соусом, колбасы и яиц.
В этот момент ему на миг представился стол в его доме в Бристоле и слуга, поднимающий серебряную крышку с горячего блюда. А как насчет копченой селедки и теплых тостов с маслом? Седрик тяжело вздохнул. «Пора мне возвращаться домой, – решил он. – Провожу Кэтрин к алтарю и побегу заказывать билеты. И для Фени тоже – если она захочет. Черт побери, а почему бы мне на ней не жениться? Вот только пойдет ли она за меня? «Вот в чем вопрос» – как когда-то сказал наш приятель Гамлет, принц Датский».
Какая-то часть сознания Кэтрин стремилась вслед за мужчинами, поехавшими на встречу с Уокером, тогда как другая не хотела этого. Он был для нее слишком неуютной персоной, чтобы смириться с его обществом. Решительно заявив себе, что вольна в своих поступках, она присоединилась к той группе гостей, что собиралась провести день на берегу ручья, считавшегося одной из достопримечательностей плантации.
– Я вполне тебя понимаю, – говорила Элиза, этот милый ангел, плывший возле нее по коридору в своих белоснежных одеждах. – Сегодня чересчур душно для прогулки верхом, – и к тому же встречаться с этим ужасным, невоспитанным человеком!
– Похоже, что он показался тебе достаточно воспитанным прошлым вечером, – сухо отвечала Кэтрин, спускаясь следом за подругой по лестнице в сад, где их поджидали одетые в безукоризненные белоснежные костюмы и соломенные шляпы кавалеры.
– Мне? – удивленно распахнула глаза Элиза. – Милочка, ты абсолютно неправа. Я совершенно уверилась в том, что это – мужлан, просто сельский парень. Конечно, не могу не признать, что он слегка отмылся и стал до некоторой степени привлекателен, но это – все, чего ему удалось добиться. И я была бы последней дурой, если бы хоть на грош поверила ему! Я не сказала тебе сразу, но вчера вечером он имел наглость сделать мне совершенно неприличное предложение.
– Вот как? – Кэтрин дала наконец волю гневу, который вспыхивал в ней всякий раз, стоило ей вспомнить о Деклане.
– Да, но я отшила его так, что у него в ушах зазвенело. – Элиза чопорно поджала губки.
– Почему ты не сказала Уоррену? – «Я откажу ему от дома, – гневно решила Кэтрин. – Да как он смеет вести себя здесь подобным образом?!»
– О, это совершенно ни к чему, дорогая, и ты, пожалуйста, тоже это не делай. Ему ведь придется вызвать майора Уокера. А я не перенесу, если ему из-за меня придется рисковать жизнью. – В ее голосе прозвучала искренняя тревога, а пальчики на локте у Кэтрин слегка затрепетали. – И к тому же я нахожу это слишком щепетильным делом. Оставь все как есть, но будь при этом начеку. Никогда не забывай, что у этого негодяя нет понятия о чести.
– Не бойся. Уж я-то этого не забуду, – мрачно отвечала Кэтрин.
– Я умею управляться с такими, как он. – Элиза уже спустилась с лестницы и приветливо махала Джеффу с Адриеном. Кэтрин неприятно поразило то, что Элиза гораздо меньше возмущена проступком Уокера, нежели она сама.
– Но ты уверена? Ведь я могла бы запретить ему переступать порог моего дома.
– Нет-нет. Достаточно будет и того, что его алчные посягательства на землю причинили тебе столько беспокойства, – нетерпеливо бросила Элиза, приподняв юбки и торопясь навстречу кавалерам. – Не будем же отравлять себе этим весь день. Филлис не забыла взять твое купальное платье?
Кэтрин неохотно последовала за подругой, гнев и отвращение теснили ей грудь. Что же именно успел сделать Уокер? Попытался ли он поцеловать Элизу? Или даже наложил на нее одну из своих жарких, жадных лап? Ведь и она сама успела испытать, какая сила кроется в этих руках, когда с замершим дыханием, покрывшись испариной, застыла в беспомощном ожидании, а он взял ее за подбородок и поднял ее губы к своим. Ужасный, незабываемый момент!
И вот теперь она оказалась не одна. Элиза также подверглась его оскорблениям. Кэтрин поклялась себе от всей души, что поквитается с ним, пусть на это уйдет весь остаток ее жизни. Да кем он себя вообразил? Этот наглый, невоспитанный негодяй!
Ее радость от прекрасно начавшегося дня начисто испарилась, и она неохотно забралась в коляску, где уже расположились Элиза, мадам Ладур, престарелая тетушка в лавандового цвета шелковом платье и с целым ворохом перьев, украшавших ее шляпку, и отец Бювье. Они принялись болтать на французском, и это также послужило источником раздражения, так как она не имела ни малейшего понятия, о чем шла речь, хотя святой отец временами милостиво переходил на английский, чтобы включить в разговор и ее. Однако это не принесло облегчения, поскольку он не преминул поинтересоваться с занудной дотошностью, прочла ли она те книги, что должны были подготовить ее к вступлению под покровительство Матери Церкви. Не нашедшая в себе сил заняться этими книгами – как и многим другим в последние дни, – Кэтрин, рискуя спасением своей бессмертной души, солгала ему:
– Да, отец, я уже прочла многие из них.
– И вы поняли, что в них говорится, дитя мое? Я всегда рядом и готов помочь. Вам стоит только сказать.
Его вечная снисходительная улыбка, глубоко посаженные глаза, казавшиеся черными провалами на белом лице, благочестивые и изысканные манеры, профиль, напоминавший ей портрет какого-то кардинала эпохи Ренессанса, – все в нем пугало Кэтрин. И она изо всех сил старалась уклониться от необходимости остаться с ним наедине в церкви, где он хотел дать ей ряд наставлений.
– Я полагаю, что правильно все поняла, отец.
