– И я просто счастлива! – с вызовом добавила Вероника.
Только маленькая Валентина заметила, что маме совсем не так хорошо, как всем кажется. Девочка подбежала к креслу, положила руки матери на колени, укрытые пледом, и прошептала:
– Все хорошо, мама! Я тебя очень люблю!
Вероника с благодарностью посмотрела на дочь.
– Спасибо, моя дорогая! – тихо ответила она и погладила девочку по волосам. Потом Вероника, чувствуя, что не может сдержать наболевшее, повысила голос: – А мой муж также имеет свое представление о романтике! И оно не совсем такое, как он только что говорил! Это вовсе не Венеция и гондолы с каналами.
Леона прыснула.
– Отлично, Вероника! – поддержала она. – Дай ему сдачи, он заслужил!
– Изо дня в день у нас одно и то же, – начала сеньора Монтейро. – Вся романтика моего мужа заключена в его работе. Он уходит утром и приходит поздно вечером. Кто знает, где он пропадает! Я несколько раз звонила ему на работу, но его там не было…
– Вот как? – Мерседес сделала удивленные глаза. – Интересно, где же он бывает?
Вопрос прозвучал так, словно Фернандо не было рядом. То есть, сеньора Альтамирано обратилась за ответом исключительно к Веронике.
– Не знаю! – Вероника пожала плечами. – Хотя он говорит, что у него появилось новое увлечение, я этому не верю…
– Что же он придумал в свое оправдание? – на этот раз Мерседес посмотрела на напряженно замершего и даже побледневшего Монтейро.
– Фернандо говорит, что ходит по магазинам! – спокойно ответила Вероника.
– Да, именно по магазинам я и хожу! – воскликнул журналист. – Ищу для себя носки!
Леона и Мерседес фыркнули. Обе одновременно подумали, что это неудачная шутка.
– Кстати, вот вам загадка! – нимало не смущаясь, сказал Фернандо. – В Мексике живут более шестидесяти миллионов человек. Я так понимаю, что почти тридцать миллионов из них – мужчины. Каждый из них в среднем теряет по четыре носка в год. Я лично теряю по десять! Итого, получается, пропадают сто двадцать миллионов носков, пропадает навсегда! – Фернандо сделал паузу, картинно оглядел слушателей и под общий смех продолжил: – Где эти носки? Никто их больше никогда не видит! – Монтейро развел руками. – Та же история – с носовыми платками…
– Все эти носки – на небесах, – принялся фантазировать Михель. – Когда ты умираешь и попадаешь в рай, тебе дают большую коробку с пропавшими носками и носовыми платками и ты их разбираешь целую вечность!
Леона принесла и поставила на одеяло корзинку со съестными припасами.
– Отлично! – воскликнул Монтейро и опустился на колени у корзины. – Я так проголодался!
– Фернандо! – воскликнула Вероника.
– Что такое? – невозмутимо отозвался он.
– Мы еще не сели обедать, а ты уже принялся за куриную ногу! – с укором пояснила Вероника.
Фернандо спокойно продолжал жевать.
– А ты что, собиралась сфотографировать исторический момент начала трапезы? – насмешливо спросил он.
Вероника покачала головой.
– Но ты же не любишь темное мясо!
Фернандо глубоко вздохнул.
– Оставь меня в покое, – сказал он. – Я сам знаю, что люблю, а что нет.
Вероника начала терять терпение.
– Между прочим, ты не дома у своей мамы, где все, что ты делаешь, считается забавным и милым.
– Если я не в доме у мамы, почему же ты тогда разговариваешь со мной так, словно ты – моя мать, а я – твой маленький сын?
Михель Гонсалес возился с шейкером.
– Я не твоя мать, – сказала Вероника. – Я мать нашей дочери, Фернандо, и у нее скоро появится сестренка или братик. Потому что я снова беременна, Фернандо!
Михель производил шейкером столько шума, что заглушил ответные слова Монтейро.
– Прошу внимания, – сказал Михель. – Коктейль готов!
Его супруга захлопала в ладоши.
– Ура! – воскликнула она. – Постой, постой… Вероника, что ты сказала?
– Подставляйте бокалы! – воскликнул Михель.
– Я снова беременна, – повторила Вероника.
Леона встретила ее слова с энтузиазмом.
