Она знала, что уже встречалась с этим существом, но то было в другом времени и другой реальности. Она пыталась вспомнить, но память, как будто издеваясь над ее потугами, упрямо отказываясь ей помочь.
Подойдя вплотную к подножию трона, она тоже сдернула капюшон с головы, усилием воли подавила туманящий рассудок страх и бестрепетно взглянула в его жуткие, наполненные ничем глазницы.
И тогда между ними завязался разговор — глаза в глаза, без звука и слов, — как когда-то в далеком детстве учили ее разговаривать старшие, у которых уже прорезался Дар.
«Где я нахожусь?»
«Нигде», — ответило ничто.
«Кто ты?»
«Я Бог Игроков».
«Как я сюда попала?»
«По моей воле».
«Зачем?»
«Настало время выбора».
«Убивать нельзя!»
«Ты сделала его».
«Да. Мой выбор — жизнь!»
«Возьми Пламя, Танцор!»
Она протянула руки, и золотистая птичка порхнула к ней в ладони из ниши по правую сторону подножия изумрудного трона. В тот же миг ее плащ, порожденный ночными тенями, истлел и осыпался невесомой золой, а гордо выпрямившуюся в ожидании девичью фигуру обволок воссиявший во мраке кокон живого Пламени.
«Ядоволен, — беззвучно возвестил во тьме Безымянный Бог. — Пришла пора возрождения Танца».
Дэнис Кастанаверас проснулась. Свирепая радость переполняла все ее существо. Казалось, еще немного — и она взорвется от избытка чувств. Поток эмоций рвался наружу, и она считала минуты, в нетерпении ожидая, когда же снова придет Лан, чтобы освободить ее.
27
Мистер Ободи принял ее в своих апартаментах на десятом этаже. Девушку провели в небольшую комнату, в которой предводитель «Общества Джонни Реба», по слухам, занимался медитированием и физическими упражнениями. По слухам — потому что он всегда запирался, оставаясь один, и никто никогда не видел этого своими глазами. Насколько было известно Каллии, она стала единственной женщиной, не считая Дэнис, кому Ободи оказал столь высокую честь, удостоив аудиенции в святая святых. Ее, правда, такая милость не очень удивила. Каллия знала, что внешне очень напоминает Дэнис, и полагала вполне допустимым, что он и ее находит не менее привлекательной.
После смерти Кристиана Саммерса Ободи завел себе новых телохранителей — шестерку японских киборгов производства концерна «Мицубиси». Они охраняли весь десятый этаж, но у двери в покои хозяина Каллию встретили двое людей. Один из них когда-то служил в МС, другой в КС, и оба они недолгое время выполняли функции личных охранников Дэвида Занини. Ее обыскали, просканировали и пропустили внутрь.
Кроме прикрытого ковром паркетного пола, в комнате ничего не было. Ободи вежливо предложил гостье присесть, сам же опустился на колени и расположился напротив.
— Чем могу быть полезен, мадемуазель Сьерран? — осведомился он.
— Мне стало известно, мистер Ободи, что в вашем распоряжении имеются водородные бомбы, которые вы намереваетесь использовать.
— Допустим. И что с того?
— Хотелось бы убедить вас отказаться от такого шага.
— Сначала ответьте, откуда взялся этот нелепый слух? — Ободи едва заметно улыбнулся.
— Ваш приятель-наркоман проболтался. Дэвид, Дэвид... как его там? Ах да, Занини. Он был под кайфом, но я ему поверила. Клялся, что вместе с вами вывозил боеголовки из Японии. Даже количество назвал: ровно двадцать две штуки.
Улыбка Ободи сделалась шире.
— И куда же, по-вашему, я мог спрятать такое колоссальное количество зарядов в несколько мегатонн каждый, мадемуазель? Это ведь не микрочипы — в карман не положишь. Среди наших соратников не менее четверти составляют люди из вашей организации. Наряду с членами ОДР они участвуют во всех операциях, охраняют захваченные у миротворцев арсеналы, пользуются точно таким же оружием. Я не делаю различия между подпольщиками «Эризиан Клау» и бойцами ОДР, для меня все они солдаты свободы. Да и вы сами вряд ли сможете привести хотя бы один конкретный пример дискриминации по партийной принадлежности. — Каллия неохотно кивнула в знак согласия. — С другой стороны, — продолжал он, — если хорошенько подумать, можно, наверное, найти способ скрыть от посторонних глаз даже такой громоздкий груз, как двадцать две ядерные боеголовки. К сожалению, мне нечем доказать вам, что я этого не делал, кроме моих голословных утверждений. Хотя опять же возникает законный вопрос: чем мое слово хуже бредовых измышлений хронического наркомана? Уверяю вас, Каллия, мне вовсе не безразличны жизни невинных людей. Начиная восстание, мы все знали, что погибнут сотни тысяч, если не миллионы, но я всегда старался сделать все возможное, чтобы свести потери к минимуму. Свобода и независимость — великие идеалы, но даже за них я никогда бы не стал платить столь дорогой ценой. Если бы я так поступил, то покрыл бы позором не только свое имя, но и все наше движение.
Зачарованная успокаивающими модуляциями его безупречно поставленного голоса, Каллия уже готова была поверить в искренность Ободи. Но стоило ей увидеть играющую у него на губах циничную усмешку и исполненный холодного презрения взгляд, как все иллюзии моментально рассеялись. Они сидели неподвижно: Каллия — опустив глаза, чтобы скрыть овладевшую ею ярость; Ободи — наоборот, наблюдая за ней неотрывно и пристально, как кот за мышью. Так прошло несколько долгих, томительных секунд.
Каллия тяжело вздохнула и подтянула правую ногу, намереваясь встать, но в последний момент успела заметить, как Ободи, стоя на коленях, повторил ее движение. Она успела отклонить голову на несколько сантиметров, и удар пяткой угодил ей не в переносицу, куда был нацелен, а в недавно сросшуюся ключицу, перебитую миротворческой пулей во время сражения за казармы. Развернувшись на девяносто градусов, Каллия повалилась на спину и, используя инерцию толчка, стремительно перекатилась на живот, одновременно выплюнув в ладонь прилепленную к небу заначку — цельнопластиковый однозарядный игломет. При сканировании миниатюрное оружие подавало тот же сигнал, что и десны, а керамическая разрывная пулька имела частотную характеристику зуба. Размерами она не превышала ноготь мизинца, но тысячи мономолекулярных пластинок, на которые разделялся заряд в момент выстрела, могли порвать в клочья дюжину человек на расстоянии пяти метров.
Но Ободи был начеку. Пружинисто вскочив на ноги, он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и большим пальцем ноги как-то очень легко и незаметно прикоснулся к правому локтю девушки. Каллия почувствовала что-то вроде короткого электрического разряда, и рука ее резко онемела. Ободи двигался с такой умопомрачительной скоростью, что она даже не успела заметить, как он подхватил выскользнувшее из раскрывшейся ладони оружие. Девушка снова перекатилась на спину и вскинула руку, но в ней уже ничего не было.
Ободи отступил назад, разглядывая конфискованный трофей.
— Какая интересная игрушка! — с притворным восхищением в голосе заметил он. — Никогда такой раньше не видел. На чем бы ее испытать, как вы думаете, мадемуазель Сьерран?
Каллия уже поняла, что сейчас произойдет, и закрыла глаза, готовясь к смерти. Но у Ободи, видимо, имелись другие планы на этот счет. Он навел дуло смертоносного оружия на ноги девушки и нажал кнопку спуска. Каллия пронзительно вскрикнула и потеряла сознание.
В тот же миг дверь за ее спиной свернулась, и в комнату ворвались двое охранников с лазерными карабинами наперевес. Мгновенно оценив обстановку, они опустили стволы и вопросительно уставились на шефа. Тот скользнул взглядом по окровавленным клочьям изорванной плоти и небрежно махнул рукой:
— Убрать. И пригласите врача, пусть подштопает. Если выживет, бросьте ее в камеру рядом с тем косоглазым.
