— Можешь занять гостевую комнату. Если хочешь.
— Достаточно близко, подходит. Я бы предпочла жить недалеко от работы.
Роберт опять кивнул и слегка улыбнулся.
— Я немного нервничаю.
— Уверен, ты справишься, — мягко сказал японец.
— Надеюсь. И еще надеюсь, что моя работа... будет иметь смысл.
После получасовой работы на солнцепеке Дэнис поинтересовалась:
— Это полезное растение или сорняк?
— Дай-ка я взгляну... растение.
— А я его уже вырвала.
— Со временем, — заметил Роберт, — из него вырос бы цветок.
— Уже не вырастет.
— Жаль, — Роберт положил культиватор. — Кажется, все. Они сели на траву в тени яблони и стали пить неподслащенный лимонад.
— Я подметил одну интересную черту у людей, которые хотят служить, Дэнис. Таким людям свойственно иметь проблемы с собственным имиджем. Мне кажется, что в своем служении они ищут... самоопределения.
Девушка потягивала лимонад, не глядя на него.
— Ну и ладно.
— Ты довольна?
После долгого молчания Дэнис проговорила:
— Не очень.
— Ты себя-то любишь?
— Конечно! — В голосе молодой женщины явственно прозвучали нотки негодования, которое она не смогла подавить. — А ты как думаешь? — Она помолчала. — Если я еще не стала собой, то наверняка хочу стать.
Роберт улыбнулся:
— Но если ты любишь себя, то почему недовольна? Дэнис уставилась на него:
— Для тебя станет понятней, если я скажу, что сейчас я иногда сама не знаю, кто я, черт побери, на самом деле.
— Хорошая шутка. Ты себя любишь, но не уверена в том, кто ты есть. — Роберт Йо кивнул, налил себе из кувшина еще стакан прохладительного напитка, а потом спросил: — Так кем же ты хочешь быть?
ВЕСНА 2076 ГОДА
Я помню, той ночью в толпе людей
Ты боль свою затаил
И под звон мелодичный своих цепей
Им танец любви дарил.
А ты смеешься, мол, это бред!
Но твердо уверена я:
Мне не приснилось и в тот момент
Решилась судьба моя.
1
В свой двадцать третий день рождения Дэнис отпросилась с работы пораньше, чтобы поужинать с Джимми Рамиресом. Это был один из лучших ее друзей после Трента и танцовщицы Тарин Шуйлер, самой близкой ее подружки. Он позвонил в обед, чтобы удостовериться, не изменились ли планы насчет ужина. Его образ появился в голографическом кубе над ее столом — фигура преуспевающего молодого юриста в изысканном деловом костюме. Когда Рамирес заговорил, в его голосе не осталось и следа того неистребимого акцента обитателя Фринджа, что раньше присутствовал в его речи.
— Все по-прежнему?
— Да, конечно. В «Красной Линии», ровно в восемь.
Джимми Рамирес, некогда Храмовый Дракон, затем правая рука Неуловимого Трента, а ныне — помощник общественного адвоката от Нью-Йорка, улыбнулся Дэнис:
— Там и увидимся.
После обеда Риппер, Дэнис и Ичабод Мартин работали над материалами Зарубежного Миротворческого комитета Совета Объединения. Риппер был его председателем.
Они находились в офисе Риппера. Теперь здесь не было так по-нищенски пусто и голо, как при их первой встрече. Пустое место заполнялось каким-нибудь экзотическим голографическим изображением. Сегодня они сидели в огромном зеленом храме, состоящем из деревьев. Где-то в отдалении мелодично журчал ручей, не заглушая звуки нормальной речи.
— А это кто?
— Можно сказать, новичок, — пояснил Мартин. — Однако он с поразительной быстротой поднялся из рядов сторонников Общества «Джонни Реба». Называет себя мсье Ободи. Говорит на английском с акцентом, возможно итальянским, имеет крепкие связи с некоторыми из Семейств Старой Мафии. Поговаривают, что он занимался сутенерством, но сказать это ему в лицо — значит быть убитым. Он играет одну из ведущих ролей во властных структурах организации, хотя трудно определить его истинное положение по отношению к Томми Буну. Томми Буна, кстати говоря, никто не видел последние пару недель.
Дэнис и Ичабод Мартин расположились в креслах напротив Риппера. Последний сидел за столом, закрыв глаза. Его висков касались электродные пластины большого и несколько старомодного следящего устройства. Из вежливости, хотя и Дэнис, и Ичабод уже видели эту голограмму, Риппер сделал ее дубликат: изображение висело в воздухе справа от Дэнис, частично заслоняя полоску леса.
Тот, о ком шла речь, был высок, выше двух метров. Длинные светлые волосы стянуты в хвост. Глаза бледно-голубые со слегка азиатским разрезом. Черты лица нечеткие — голограмма снималась с расстояния двести метров, когда Ободи спешил к ожидающему шатлу. Длинный черный лимузин с затемненными окнами, в котором он прибыл, как раз виднелся на заднем плане. Двое известных террористов из «Общества Джонни Реба» следовали за Ободи по пятам.
— И что же предпринимают миротворцы по отношению к этому выскочке?
— Они задержали вдвое больше подозреваемых, чем обычно, — тихо проговорила Дэнис. Риппер кивнул:
— Чудесно. — Он открыл глаза и мрачно спросил: — Да что с ними происходит?
Дэнис промолчала, а Ичабод Мартин спокойно пояснил:
— Миротворцы уже очень давно не сталкивались с настоящей угрозой. Может, поэтому они и не могут никак поверить, что встретили стоящего противника?
— А я — то полагал, что Неуловимый Трент поколебал их самоуверенность, — проворчал Риппер. — Сколько сейчас насчитывается членов в ОДР?
— Почти пятнадцать тысяч, — без паузы ответила Дэнис. — Раньше, когда они превышали это количество, миротворцы начинали усиленно прорежать их ряды. Не знаю, почему они не делают этого сейчас, тем более имея достоверные сведения о том, что подпольщики интенсивно вооружаются. Да, есть еще кое-что интересное... Вы видели докладную записку комиссара Венса?
— Нет... подождите. — Риппер снова закрыл глаза. — Действительно интересно, — согласился он через мгновение. — Но при чем здесь Амьен?
Дэнис покачала головой:
— Не знаю, мсье Риппер. Возле Амьена у миротворцев есть Центр предварительного заключения. Может, они когда-то держали там этого Ободи? Только в этом случае докладная от Венса приобретает смысл.
— А можно это как-то выяснить?
Ичабод Мартин криво ухмыльнулся:
— Можно послать запрос. Но вы же знаете миротворцев, особенно когда дело касается Венса. Вполне
