— Почему ты работаешь на него?
— Кто знает! Может, потому, что нужно заполнить несколько еще чистых страничек в его записной книжке. Генералы, как правило, дисциплинированные, привыкшие к порядку люди. Есть у него записная книжка, — значит, ее нужно заполнить всю, до последней странички. Я организую для него пресс- конференции, пишу ему речи, а когда придет время, буду писать за него мемуары.
— Знаешь, Гарри, я чего-то не понимаю.
— Чего же?
— Почему вокруг него создали такую шумиху, почему все газеты так носятся с ним? О генерале сейчас пишут не меньше, чем в свое время о Макартуре, а почему — убей меня, не знаю.
— Ты что, не читаешь журнал «Тайм»? Ты, может, из этих... из красных?
— Кому-то понадобилось сделать из него героя.
— Знаешь что, мальчик-попрыгунчик? Чихать мне, считаешь ты Бронко Бронсона героем или не считаешь! Во всяком случае, страна считает его героем. Взгляни-ка лучше на развешанные тут лозунги. Может, тогда поймешь.
— А чего ты злишься?
— Я четыре года провел на этой проклятой войне и, пожалуй, лучше тебя разбираюсь в людях. Не смей при мне критиковать Бронсона!
— Выпей-ка еще.
— Вот ты и нашел кратчайший путь к моему сердцу.
Мы заказали еще по бокалу вина. Черт побери, чего это я, в самом деле, раскипятился? Ведь теперь мне самому придется платить за билет, если я полечу самолетом этой авиакомпании. Нет, нет, надо как-то исправить ошибку, постараться снова наладить отношения с этим парнем.
— Извини, Джерри, я немного погорячился, но пойми, я привязан к генералу.
— Что ты, что ты! Я вовсе не хотел тебя обидеть. Ты все еще пописываешь статейки об интересных профессиях?
— Изредка.
— Знаешь, у нас работает школа стюардесс, и, по-моему, тебе есть смысл побывать в ней. Если у тебя когда-нибудь появится желание слетать туда, позвони. Мы составим такой маршрут, что в пути ты сможешь остановиться где захочешь.
— Хорошо, Джерри. Большое спасибо. Не исключено, что мне пригодится эта идея.
— Ну а что он собой представляет?
— Генерал? Одна звезда на погонах. Такие генералы скромнее других.
— Чем он намерен заняться, когда вернется?
— Чем занимается солдат, когда возвращается с войны? Откуда мне знать? Может, примет участие в торжественном параде в его честь, выступит на объединенном заседании обеих палат конгресса, получит еще несколько орденов, а потом начнет разводить кровных лошадей на своей ферме в Мэриленде. Кстати, что такое кровные лошади?
Джерри допил вино, сунул бармену банкнот и встал.
— С удовольствием поболтал с тобой, Гарри. Если надумаешь куда-нибудь полететь — позвони. Всегда что-нибудь сообразим.
— Спасибо. Захочешь встретиться с моим генералом — скажи мне... Я тебя провожу. Хочу взглянуть, готовы ли операторы кинохроники.
Спускаясь по лестнице, я поглядывал на часы. Самолет должен приземлиться через двадцать минут. Интересно, догадывается ли генерал, какая встреча его ожидает? Что он подумает, когда узнает, что я работаю на него? В конце концов, я сам себя нанял на эту работу. Как только в сообщениях из Кореи стало появляться его имя, я тут же развил бурную деятельность: встречался с журналистами, устроил парочку статей в информационные агентства и уж только потом, задним числом, получил на все это разрешение Маргарет Бронсон. По совести говоря, и без моих усилий вокруг генерала шла настоящая рекламная шумиха, я лишь придавал кампании соответствующий лоск, ну и, конечно, подлил масла в огонь, когда настоял на организации торжественной встречи в ратуше. Возможно, отцы города и сами додумались бы до этого, но я не хотел рисковать — а вдруг забудут?..
Я проверил весь маршрут кортежа и попросил военных задержать самолет в Сан-Франциско с таким расчетом, чтобы он приземлился в аэропорту Ла-Гуардия ровно в одиннадцать утра. Это позволяло нам выехать на наиболее оживленную часть Бродвея во время перерыва на завтрак, когда улицы заполнены толпами людей. Так фотоснимки и кадры кинохроники будут выглядеть куда эффектнее. На эту мысль меня навел разговор с Гроувером Уэйленом — мы ехали тогда по Бродвею в служебной машине, сопровождая какое-то ничтожество из какой-то малой страны. «В полдень на тротуарах здесь всегда людно, — заметил он, — и еще не родился человек, который на фотоснимке в газете мог бы отличить подлинных энтузиастов от просто проголодавшихся людей, спешащих где-нибудь перекусить».
Из головы у меня не выходил вопрос Джерри: «Он-то герой, да тебе-то что?» Над этим я еще пока не задумывался, а надо бы. Вовсе не вредно, когда признанный всей страной герой будет помнить, что он тебе кое-чем обязан. Совсем не вредно вскарабкаться на триумфальную колесницу и прокатиться рядом с героем. Он и сам бы должен об этом позаботиться.
Мы зашли в комнату недалеко от погрузочно-разгрузочных площадок. В давние времена, когда самолеты из-за границы еще приземлялись в Ла-Гуардия, а не в Айдлуайлде, как сейчас, эта комната использовалась в качестве зала ожидания для высокопоставленных особ. Ее стены были разрисованы картинками грозовых облаков и туч самых различных форм и оттенков. Сейчас тут толкалось десятка четыре, а то и пять репортеров. В расположенный здесь бар невозможно было пробиться. Кинокамеры стояли в полной готовности, а перед мачтами с флагами выстроилась целая батарея микрофонов. Какой-то маленький хлопотливый лейтенант тщательно расправлял складки флагов, пытаясь сделать их более фотогеничными.
Я прошел через зал в находившийся позади кабинет, где за столом с бокалом в руке сидела Маргарет Бронсон.
— А меня уже начало беспокоить твое отсутствие, Гарри, — сказала она.
— Проверял, как идут приготовления.
— Ну и как?
— Все в порядке. Почетный караул рядом с площадкой, полицейские на своих местах, Эн-Би-Си установила в самых выгодных для съемки точках пять телевизонных камер. По моему настоянию администрация аэропорта разрешит поставить телекамеру даже в рубке диспетчера, так что вся Америка увидит самолет генерала в виде кляксы на экране локатора... Как ты себя чувствуешь?
Я наклонился и поцеловал ее в щеку. Она схватила мою руку и некоторое время держала ее...
— Прекрасно, — наконец ответила она.
Для своих пятидесяти лет Маргарет Бронсон выглядела довольно хорошо, особенно если не слишком всматриваться. Отец как-то сказал, что на женщин старше пятидесяти надо бросать мимолетный взгляд. Мимолетный взгляд на Маргарет ничего бы не сказал вам об этой женщине. На ней был элегантный костюм, не казавшийся слишком дорогим или слишком модным. Ее умело подкрашенные волосы не были слишком светлыми. Она вполне подходила для роли, которую ей предстояло сейчас сыграть, — для роли жены возвращающегося триумфатора. Никому и в голову не могло прийти, что она уже полупьяна и что к концу дня напьется до чертиков и тогда обязательно начнет флиртовать с сержантом, водителем служебной машины генерала.
— А я-то вчера вечером надеялась пообедать с тобой, — заметила Маргарет.
— Я звонил тебе.
— Да, звонил. Разговаривал с прислугой, сказал, что не хочешь меня беспокоить, и попросил передать, что не сможешь пообедать со мной.
— А удобно ли это — обедать вечером вдвоем накануне возвращения твоего генерала? Да и потом, вчера я был по горло занят последними приготовлениями.
— Тебе приходилось быть генеральшей, Гарри?
— В этом году еще нет, — пошутил я.
— Попробуй как-нибудь испытать это великое удовольствие, а пока принеси мне еще вина.
