— Сколько ты уже сегодня выпила?
— Не твое дело. И не забывай, я самое близкое лицо великого человека. Не хватало еще, чтобы ты начал считать, сколько я выпила.
Я взглянул на нее.
— Не беспокойся, Гарри, я не сорву встречу, буду паинькой, так что на экранах снова появятся старые фильмы с участием Мирны Лой[8]. Принеси мне вина, да поживее.
Я взял ее бокал и налил в него сильно разбавленного виски. Как и полагается светской даме, она начала отпивать вино маленькими глотками.
— Как ты думаешь, дадут ему на погоны вторую звезду?
— Дело уже на мази.
— И это тоже ты устроил?
Я только улыбнулся. Кто мог сомневаться в том, что генерал обязательно получит повышение? Почему же в таком случае не отнести это на свой счет?
— Как, по-твоему, что самое приятное в повышении Чарли?
— Прибавка к жалованью.
— Не угадал. Мне больше не придется нарочно проигрывать в бридж. Ты не представляешь, Гарри, сколько хороших партий пришлось мне продуть только потому, что мужья моих партнерш были по званию старше Чарли! А ведь я игрок что надо. И все время получалось как-то так, что мне приходилось играть с женами начальников мужа. В конце концов мне до чертиков надоело проигрывать, и я вообще бросила играть. По-моему, не мешало бы начальству выпустить специальный устав для офицерских жен. Может, ты возьмешься его составить, Гарри? Если возьмешься, не забудь упомянуть о двух профессиональных неприятностях, подстерегающих жену каждого офицера: необходимость проигрывать в карты женам начальников мужа и вот это... — Маргарет подняла бокал и встряхнула так, что в нем зазвенели кусочки льда.
— Веди себя поприличнее, — посоветовал я.
— Да я и так ничем не хуже Мирны Лой!.. Гарри, я скучала по тебе.
— И я по тебе.
— Чего ты добиваешься? — спросила Маргарет и, не дожидаясь ответа, подошла ко мне, обняла за шею и поцеловала. Я отпрянул.
— Ради бога, Маргарет, не нужно! Вдруг кто-нибудь войдет?
— Но ты так и не ответил на мой вопрос.
— На какой?
— Чего ты добиваешься? Что ты задумал? Как только Чарли выкинул свой трюк, ты вдруг появляешься у моих дверей и начинаешь доказывать, что генерал — твой старый друг и что ему до зарезу нужен человек для связи с публикой и прессой.
— Что значит «Чарли выкинул трюк»?
— Гарри, не забывай, ты разговариваешь с Маргарет. Прибереги для простофиль всю эту чушь о героизме и прочем. Уж я-то знаю Чарли. Он выкинул трюк. Не пичкай меня баснями о героизме. Говорю тебе, уж я-то знаю своего Чарли!
Я внимательно посмотрел на Маргарет. За два месяца нашей близости я научился с первого взгляда определять, сколько она выпила. По-моему, сейчас она неторопливо приканчивала четвертый бокал, так что можно было считать, что пока у нее ни в одном глазу.
— Возможно, я для тебя — главный подарок в мешке Деда Мороза, а, Гарри?
— Глупости, Маргарет!
— Какие же глупости? Ну ладно. Что будем делать дальше? Попросим у Чарли развод и поженимся? Или просто возьмем да сбежим?
Я поцеловал ее в щеку.
— Может, ты не хочешь ничего говорить о своих целях потому, что они не слишком благовидны? Или просто пытаешься замять разговор, поскольку Чарли мельтешит сейчас на экране телевизора в каждом американском доме? Повторяю вопрос: Гарри, чего ты добиваешься? Ты же, надеюсь, не думаешь, что из Чарли получится что-нибудь путное? Или ты не понимаешь, что легенду о его героизме он испортит так же, как испортил все остальное в своей жизни? Что ты все-таки задумал, Гарри?
— Маргарет, ты можешь вести себя прилично хотя бы часика два?
— Хорошо, хорошо, Гарри, извини.
— Я забронировал комнаты в гостинице «Уолдорф». Весь верхний этаж.
— Ты будешь жить с нами?
— Разумеется. Ведь я могу понадобиться в любую минуту.
— Прекрасно.
— А ты считай меня, ну, скажем, семейным врачом, который должен находиться поблизости на всякий непредвиденный случай.
Маргарет поставила на стол бокал и закурила.
— Гарри, может, ты все же скажешь, что в действительности думаешь обо мне? Надеюсь, ты хотя бы изредка говоришь правду и способен дать человеку объективную оценку?
— Ты жена генерала Броико Бронсона — героя нации. Ты не видела своего обожаемого супруга два года, и глаза твои подернуты влагой от избытка гордости, любви и признательности. Но твой Чарли уже не принадлежит тебе безраздельно. Он принадлежит всей Америке.
Я нашел в себе силы улыбнуться.
— Два года, Гарри, это же целая вечность. Много воды утекло за это время, и много мне встречалось смазливых парней.
— Ну, теперь с этим надо кончать.
— Я же сказала тебе — я буду настоящей Мирной Лой.
— Вот что, Маргарет. Мне абсолютно безразличны твои отношения с генералом. Меня абсолютно не касается, сколько виски ты глотаешь у себя дома. Меня совершенно не интересуют твои амурные делишки, пока ты обделываешь их тихо и аккуратно. Поняла?
— Не слишком ли много ты берешь на себя, хотя и сам напросился на эту работу? А что, если я тебя уволю?
— Думаю, не уволишь. Не забывай историю с бриджем. Тебе хочется уволить меня? Пожалуйста, я и сам уйду. Посмотрим, как ты тут справишься одна. Может, ты считаешь, что господин генерал сам будет заниматься всеми этими делами? Не стращай, Маргарет! Тебе тоже удалось заполучить местечко на триумфальной колеснице, но дело в том, что никто из вас не знает, как сдвинуть ее с места. А я знаю. Знаю, как из лягушки сделать вола, — всю жизнь только этим и занимаюсь. А тебя прошу вот о чем: веди себя прилично, не мешай мне командовать парадом. И тогда все будет отлично.
— Хорошо, хорошо, Гарри! Еще раз говорю тебе: я — сама Мирна Лой. Ну а как с Чарли? Я-то согласна с тобой, а он согласится? Ты подумал об этом?
— Не беспокойся. Как только генерал высунет нос из самолета и вдохнет аромат славы, он будет видеть перед собой лишь одно: свои старые погоны под стеклянным колпаком в музее Вест-Пойнта.
— И это Бронко Бронсон!
— Да, наш моложавый герой.
— Когда прибывает самолет?
— Что с тобой, Маргарет? Нервничаешь? Или просто никак не дождешься встречи со своим солдатом?
— Когда он прилетает?
— По расписанию через двадцать минут, но самолет может прибыть раньше или, наоборот, опоздать, но не более чем на час. Как ты себя чувствуешь? Мне надо проверить, достаточную ли толпу собрали для встречи.
— Пожалуйста, иди.
Я уже открыл дверь, но Маргарет подошла ко мне.
— Гарри!
— Да?
