Пока они, подпрыгивая, катили по Грейвел-лейн, Элпью не на шутку переживала за карету. Ей совсем не хотелось возиться с графиней, если карета перевернется или потеряет колесо в этих суровых краях. Не улыбалась ей и перспектива искать деньги на вытаскивание и починку кареты. Одна покраска будет стоит целое состояние, не говоря уже о подновлении гербов на дверцах.
Карета покачнулась и опасно накренилась, прежде чем обрести равновесие. Кучер выругался. Элпью высунула голову:
— Все в порядке?
Он указал на проехавшую мимо карету.
— Женщина правит! — проворчал он. — Едет посередине дороги. И слишком быстро.
Элпью проводила взглядом быстро удалявшуюся в сторону Лондона облезлую старую карету и вернулась на свое место.
Чем дальше на восток, тем дома вдоль дороги становились все беднее и беднее. Женщины с младенцами на руках разглядывали катившую мимо них элегантную карету.
— Посмотри на их удивленные лица, Элпью, — обратила внимание графиня. — Можно подумать, они никогда раньше не видели герцогской кареты. Мы словно яркая звезда, только что появившаяся на востоке.
Карета остановилась, затем резко свернула влево — они подъехали к речным верфям.
— Мы уже на месте? — Графиня как будто задерживала дыхание.
— Осталось совсем немного, — сказал Никам.
Графиня с ворчанием бросила на Годфри грозный взгляд.
— Я больше ни минуты не вынесу этой вони! — воскликнула она, разворачивая веер.
— Не смотрите на меня, — попросил Годфри, пиная Элпью.
Графиня принялась лихорадочно обмахиваться.
— Во имя неба, что может так вонять?
— Да что угодно, — ответил Никам. — Дубильные мастерские, пивоварни Шедуэлла или печи для сушки известняка в Лаймхаусе...
— Фу! — зашипела графиня. — Чума на это место. От него несет, как от белья старой проститутки.
— Не говоря уже о литейных мастерских, где делают якоря, гвозди и цепи. Или сараях, где плетут веревки, изготовляют такелаж и шьют паруса... есть еще бойни и солильни, где солят и вялят мясо для дальних плаваний, мельница для черного пороха...
— О, «Черный порох»! — включился в разговор Годфри. — У нас его целый ящик. Очень вкусно.
Никам посмотрел на него как на ненормального.
Справа потянулись доки, заполненные самыми разными судами — от бригов, баркентин, фрегатов и военных кораблей до самых скромных барж, яхт и катеров акцизного ведомства.
— Мне всегда хотелось отправиться в плавание по морю! — вскричал Годфри. — Вы только посмотрите на этих парней, снующих по всем этим фок- и грот-мачтам. Вот жизнь для настоящего мужчины.
Элпью содрогнулась, вспомнив свое путешествие в Америку и обратно.
— Дальше не проехать. — Карета остановилась, и кучер крикнул: — Здесь дорога заканчивается!
Никам выпрыгнул наружу.
— Вот мы и на месте.
Графиня выглянула из кареты. Ухабистая дорога резко обрывалась, и впереди лежали только мили болот.
— Это Собачий остров.
Хмыкнув, графиня поджала губы и осторожно ступила на болотистую лужайку.
— Судя по отсутствию собак, даже им не по душе это место. — Повернувшись спиной к верфям и набережной, она подвергла осмотру ряд домов по другую сторону дороги. Бросила взгляд на Никама. — И вы хотите убедить меня, что великая актриса и модная лондонская знаменитость Ребекка Монтегю родом из этого унылого, застроенного лачугами квартала, населенного земноводными существами?
Никам весело кивнул, указывая на последний в ряду дом. Графиня окинула его взглядом. По соседству с ним действительно располагалась таверна.
— Годфри! — Она достала несколько пенни. — Пригласи мистера Роупера в таверну и угости кружкой эля, пока мы с Элпью наведем справки в этом доме, который, к счастью, кажется довольно приличным... — Она обозрела безлюдный пейзаж. — По сравнению...
Дом был двухэтажным, с новыми створчатыми окнами, в отличие от соседних — с облупившимися рамами. На крыше развевался красный флаг с желтым якорем и рукой, сжимающей абордажную саблю. На обшитой панелями двери красовалась блестящая латунная колотушка, которой Элпью энергично и постучала.
Дверь открыл здоровенный, смуглый, похожий на медведя мужчина в синей куртке и парусиновых брюках.
— Надеюсь, я не ошиблась адресом, — сказала Элпью. — Потому что я привезла из Лондона свою госпожу, графиню Эшби де ла Зуш, навестить вас по делу, связанному с мистрис Ребеккой Монтегю, актрисой.
— Бекс! — ответил мужчина, широко улыбаясь. — Вот это да, Сэл, к нам приехали друзья Бекс.
Он провел их в темную гостиную, отделанную изумительными индийскими шелками и обставленную резной мебелью, куда почти сразу же неторопливо вошла дородная, румяная женщина.
— Благородные дамы, — проговорила она, — чувствуйте себя как дома, и прошу, Джейк, принеси дамам — подругам Бек чего-нибудь промочить горло. — Она указала на два больших полированных бочонка, обитых тканью и снабженных резными спинками. — Прошу садиться. Христианки вы, язычницы или вероотступницы, но странно, что две такие любительницы рома ни с того ни с сего приехали за столько лиг посетить нашу скромную шлюпку.
Графиня обратила внимание на причудливую одежду этих двух морских волков и задалась вопросом, кто скорее покажется любителем рома, если их перенести в цивилизованную обстановку Сент-Джеймса?
Через несколько минут появился Джейк, неся чашу с ромовым пуншем, такую большую, что графиня невольно подумала, не предназначалась ли она для купания. Джейк поставил свою ношу на круглый столик, украшенный делениями компаса. Сэл повернула его и наполнила два стакана.
— Никто не желает выкурить по трубочке? — осведомился Джейк. — У меня лучший виргинский табак.
Графиня и Элпью слабо покачали головами.
— Я предпочитаю кружку пунша или флипа[34] вашему дурацкому зеленому чаю, а вы? — поинтересовалась Сэл, делая солидный глоток устрашающе пахнувшего напитка. — По мне, так чай — это всего лишь вода да сахар, а ваш черный чай — и вовсе сущая отрава, меня от него всегда мутит. — Она откинулась, нянча в руках бокал. — Тряско ехать-то сюда в карете. Все ухабы небось пересчитали. Лучше б наняли лихтер. А то в карете и трюма, считай, нет — негде груз разместить, и балласт плохо распределен для путешествия по нашей местности.
Джейк выпустил клуб сизого дыма.
— После такого плавания у вас, наверное, все кишки заплелись. Предложить вам тарелочку бургу?
— Бургу?
— Да, это славная морская еда — густая овсяная каша, посоленная и сдобренная сливочным маслом и сахаром.
Элпью решительно отказалась.
— А салмагунди? Моя хозяйка Сэл готовит лучшее салмагунди севернее Биская.
— Только отборные продукты. — Сэл заулыбалась, потирая руки. — Голуби, селедка, солонина, маринованная капуста, манго, анчоусы, оливки и крутые яйца.
— Нет, спасибо. Мы недавно ели. — От одной мысли о миске салмагунди к горлу графини подкатила
