— Нас стало больше. К нам присоединилась группа актеров, тоже англичан. Это труппа Лу, как они сами себя называют. Девчонка — Алиса Лу.
— Ничего не имею против небольшой компании актеров. Хоть вы один, хоть все вместе. Вы можете переночевать на борту, если хотите, бесплатно. Вы — мой гость, и я приму вас как гостя даже на этом корыте.
— Я вам благодарен.
— Для сухопутных людей наш дом может показаться не очень удобным.
— Я подумаю об этом.
— Я же, знаете ли, могу спать только на воде. Спать по-настоящему, хотя сон моряка всегда чуток.
Чосер представил Джеку Дарту членов труппы Лу. Капитан пригласил их разместиться на ночлег на его корабле. Льюис тотчас же принял его предложение, простодушно признавшись, что будет рад сэкономить на временном жилье. Стреноженного Рунса и повозку было решено оставить на берегу в сарае.
Позже, ближе к закату, Джеффри с Недом и Аланом пошли смотреть, как разгружают бомбарды. Под холщовым чехлом скрывались механизмы, состоявшие из металлической трубы, прикрепленной к деревянным стойкам на колесах. Тайна была раскрыта. Один из бомбардиров без колебаний выложил им о новом оружии все, что знал. Знал он, правда, не очень много. На вопрос: какая сила выбрасывала ядра, он хлопнул в ладоши, надул щеки и разом выпустил изо рта воздух, а после наглядной демонстрации затараторил что-то про греческий огонь, причем был убежден, что этот огонь вызывается волшебством. Бомбардир показал на сваленные на корме холщовые мешочки небольшого размера, похожие на кошельки.
— Греческий огонь? Вы хотели сказать, порох? — уточнил Нед Кэтон.
— Называйте его как вам будет угодно, но это страшная вещь, сэр, — ответил бомбардир. — Шум, дым, зловоние. После того как она изрыгнет огонь, полчаса звенит в ушах не переставая.
Чосер засомневался, что такие устройства могут быть эффективными. Как бы быстро и неистово ни летали эти каменные ядра, ими не разрушить замок, не говоря уже о городе. Замки и города берутся отвагой храбрецов, штурмующих стены, а падают из-за вероломства внутренних изменников. Тут Джеффри вспомнил о замке Гюйак и предательстве внутри и за пределами его стен. Поглядел на стены Либурна в лучах уходящего солнца. В самом деле, почему несколько бомбард не могут проломить эту на вид хорошо укрепленную стену? Как и многие другие гасконские города, построенные англичанами в прошедшие десятилетия, Либурн был обнесен каменными стенами и имел упорядоченную планировку улиц, контрастирующую с беспорядочной застройкой старых городских кварталов, которые выглядели как-то не по-английски. Зато нагромождение пакгаузов, корабельных сараев и складов у причалов так напоминало Лондон!
Спутники наблюдали за бомбардирами, которые, обливаясь потом и бранясь, вкатили орудия через городские ворота. В это же самое время из ворот появился Жан Кадо. Щурясь на солнце совиными глазами, Кадо объяснил, что он подыскал для них комнату в лучшей городской гостинице с видом на рыночную площадь. Там, с гордостью сообщил Кадо, останавливаются дворяне. Это возместит те временные неудобства, с которыми вы столкнулись в замке Гюйак, заверил он, не говоря уже о путешествии на речном судне.
Чосера охватили сомнения. Как долго он знает Кадо? Этот человек спас их, помог бежать из замка Гюйак, но кто знает, что стоит за их побегом: интриги, сговор? Ведь как ни крути, бегство удалось на удивление легко, если не считать спуска по веревке. Кроме того, кто может дать гарантию, что они спозаранку смогут беспрепятственно покинуть город, если поместятся на ночлег внутри этого города- крепости? В нужный момент городские ворота могут оказаться запертыми. Стражники наверняка проверяют всех, кто въезжает и выезжает из города. А Чосеру во что бы то ни стало нужно попасть в Бордо, причем как можно скорее.
— Спасибо, Жан, — поблагодарил он. — Но мы предпочли бы устроиться где-нибудь на отшибе. Например, вот здесь.
Он показал на приземистый дом в конце пристани. Над дверью болталась косо приколоченная нелепая вывеска, изображение невозможно было разобрать.
— Но ведь это для рыбаков, матросни и прочего сброда, — изумился Кадо.
— Всякий труд почетен, — коротко заключил Чосер, — их — не хуже нашего. Вы, если хотите, оставайтесь в городе.
Внутренне он приготовился к тому, что Неду Кэтону с Аланом Одли не понравится его выбор, однако молодые люди промолчали — быть может, после стольких приключений научились осторожности в пути — и последовали за ним к портовой гостинице. Жану Кадо ничего не оставалось, как присоединиться. Гасконец лишь пожал плечами и завел глаза к небу, будто жалуясь Всевышнему на упрямство этих англичан.
В гостинице под неудобочитаемой вывеской пахло сыростью. Брусья стен выглядели так, словно их только что вытащили из воды. Откуда-то из внутренних помещений навстречу гостям вышла хозяйка, на ходу вытиравшая руки о забрызганный рыбьей кровью передник. Хозяйка запросто, но с материнским радушием приветствовала вошедших и предложила им комнату в мансарде, где стояло полдюжины кроватей, но ни одна не была занята.
Снаружи быстро темнело. Хозяйка принесла тушеной рыбы, квохча, как курица, вокруг гостей. И хотя кушанье состояло большей частью из голов, хвостов и костей, Нед галантно ответил, что это лучшее из всего, чем им приходилось питаться последние несколько недель. После ужина начали готовиться ко сну. К ним в комнату так никого не подселили. Джеффри не спалось. Каждый день и каждую ночь происходит нечто чрезвычайное. Интересно, что случится сегодня? Чтобы отвлечься от мрачных ожиданий, он попытался представить встречу с Джоном Гонтом. Первое, что надо сделать, — это вернуть футляр с его так и не распечатанным содержимым, который по-прежнему висел на шее. Любопытно узнать, какую тайну хранит в себе этот футляр, но вряд когда-либо это удастся.
Как-то Джон Гонт отнесется к нему после провала миссии? Похоже, англичане уже потеряли Гиень. Даже если представить, что Анри де Гюйак не умер и присягнул английской короне, это едва ли уменьшило бы вероятность войны. Сам по себе приезд Гонта в Аквитанию свидетельствовал, что дипломатические аргументы исчерпаны. Гонт, не в пример его брату Эдуарду, обладал хитростью и коварством. Но прежде всего он был солдатом.
Чосер, не лишенный амбиций, слегка улыбнулся в темноте. Надо же, как судьба свела его с этим человеком! Можно сказать, связала. Они часто встречались и беседовали, так как Филиппа, жена Джеффри, приходилась старшей сестрой Кэтрин Свайнфорд, с недавних пор возлюбленной Гонта, — по крайней мере, в придворных кругах ходили такие слухи. Чосер верил в эти слухи, они его радовали. Если дело обстоит именно так, то невестка Чосера приобрела в королевстве завидное положение: как-никак, фаворитка сына короля.
При всем при том Джон Гонт, герцог Ланкастерский, любил свою жену не меньше любовницы. Бланка умерла в конце прошлого года, лишь на три месяца пережив Филиппу, королеву Англии. Лишившись матери и жены, Гонт практически в одночасье остался один. Овдовевший и свободный, он навряд ли нашел быстрое утешение у Кэтрин, поскольку та все-таки была замужем. Чосер был с ее мужем примерно одних лет. Гонт чуточку моложе. Муж Кэтрин был энергичным человеком, воином и входил в свиту Гонта. Не исключено, что герцог Ланкастерский привез мужа своей любовницы с собой в Аквитанию. Случись что-нибудь с Хью Свайнфордом — не приведи Господь, конечно! — Гонт с Кэтрин сочетались бы браком в лоне святой церкви и со всей пышностью государственной церемонии, это был лишь вопрос времени, как полагал Чосер. Он уже написал поэму, в которой иносказательно почтил память почившей Бланки, и показал ее Гонту. Поэма явно пришлась герцогу по сердцу, хотя и оживила вновь его горе. По идее, Джеффри Чосеру предстоит воспеть в стихах второй брак третьего сына короля. Сам Бог велит это сделать. Это могло бы загладить в глазах Гонта неудачу с миссией в Аквитании. Хорошо бы снова начать писать стихи. Он мог бы набросать поэму о женитьбе в виде сна… и, приступив к обдумыванию своего замысла, он, должно быть, провалился в собственный сон.
Но это был тревожный сон с тревожными видениями. Ему привиделась долговязая фигура лжемонаха Губерта, шагающего сквозь призрачные ивы на острове. Какие-то одетые в черное люди сползали в темную
