схватилась руками за голову и свернулась в позу зародыша на узкой койке. Перед глазами поплыли красные точки, образуя кровавую пелену, сквозь которую было невозможно что-либо разглядеть. Шум в голове превратился в высокий протяжный вой. Глаза различали лишь слабую полоску света, а потом она погрузилась в полную тьму.
– Тише, – сказал он, наклоняясь над ней. Постепенно пелена спала, она тихо застонала, к ней вернулось зрение.
– Что это было, черт возьми? – тяжело дыша, спросила она.
– Трафик.
Она слышала, как он встал и прошел по комнате, как потекла вода, и ощутила прохладу воды, когда он вытер ей лоб влажным платком.
– Трафик?
– Да, связной трафик. Мой. Ты слышишь меня.
– Нет, – прошептала она. – Что-то не так, Коэн.
– Все в порядке. Корчов заставил меня проводить тесты все утро. Подключаться к твоим внутренним устройствам, производить различные проверки, включать подпрограммы, загружать данные. Кстати, твоя система связи – просто динозавр. Стыд какой-то. Я все-таки проверил твоего «оракула» по тесту Шора. Как положено. Эти идиоты на Альбе никогда такого не делали. Это немного исправит ситуацию.
Она открыла глаза и увидела, как он улыбается.
– Ну, уже лучше?
Ей потребовалось немного подумать. – Да.
– Хм-м.
– Что это значит? Я прихожу в себя?
– Нет. Я просто переключил интрафейс в режим «офф-лайн».
Они переглянулись. Поднимаясь, Коэн дотронулся до ее руки.
– Не беспокойся. Ты еще еле жива. Мы все подробно обсудим завтра.
Но завтра им не удалось ничего обсудить подробно. И послезавтра не удалось. Корчов установил лабораторию и все необходимое медицинское оборудование в своем убежище, и в течение трех последующих дней мир Ли сузился до двух стерильных комнат с оборудованием для мониторинга, ее собственной узкой койки и пустого помещения под гулким куполом, служившего гостиной в этом убежище.
Первая попытка запустить интрафейс в режиме «он-лайн» закончилась тем, что она упала и скорчилась на полу, закрыв уши руками, и кричала, умоляя, чтобы это выключили. Коэн вышел из связи так быстро, что ему потребовалось полчаса, чтобы привести себя в порядок.
– Я свихнусь, – сказала Ли, когда пришла в себя и смогла говорить. – Это все равно, если бы сто человек дрались у меня в голове.
– Сорок семь, – мимоходом вставил Коэн. – Ну, только на этой неделе.
– В чем проблема? – спросил Корчов у Коэна.
Он даже не взглянул на Ли, просто говорил сквозь нее так, будто она была предметом оборудования.
– Ни в чем, – ответил Коэн, постукивая ногтем по консоли перед ним. – Здесь дело в программировании органического компонента.
Коэн шунтировался через Рамиреса, и Ли вновь заметила холодный огонь в темных глазах Лео. Это было проявлением решимости, которая уже и так чувствовалась в уверенных движениях. «Хотелось бы мне, чтобы эти двое были на моей стороне в драке», – подумала Ли, неожиданно почувствовав острый приступ тоски от потери Колодной.
– У Шарифи не было подобных проблем, – сказал Корчов со скрытой угрозой.
Коэн пожал плечами.
– А почему она должна была их иметь? Она соединялась с простым полевым AI. Да и к тому же она была оборудована только для связи. Кэтрин – зверь совсем другой породы. Любая попытка установки новых программ в боевую систему приводит к непредсказуемым последствиям. И вы знали об этом с самого начала.
– Ну, и что мы будем делать?
Коэн прошел по комнате более стремительно, чем, по мнению Ли, мог двигаться Рамирес. Он наклонился и положил прохладную руку ей на лоб.
– Тебе ничего делать не надо. Постарайся снизить пульс и ложись в кровать. Я решу, куда мы двинемся дальше.
Но следующий сеанс оказался еще хуже предыдущего. После трех часов попыток Ли свалилась в кресло, закрыв воспаленные глаза ладонями.
– Я не могу. Я больше не могу.
– Нет, можешь, – сказал Корчов, пока еще сохраняя спокойствие.
– Почему не работает компрессия пульса? – спросил он у Коэна поверх ее головы.
– Если бы я знал, то уже наладил бы.
– Ей нужно новое устройство обработки сигналов? Ли представила, как Коэн пожал плечами, что
