– Когда ты проводишь восемь миллиардов операций в пикосекунду, удивительно, насколько быстро, как снежный ком, растут последствия неправильной оценки. Не говоря уже об идиотизме.
– О чем ты думаешь?
– В каком смысле?
– Прекрати, Коэн. У меня сейчас нет энергии на твои игры.
– Я не играю с тобой. И никогда этого не делал. Ли повернулась и обнаружила, что он смотрел на нее внимательными и неподвижными глазами Рамиреса. Почему она никогда не замечала необыкновенной белизны белков его глаз, не видела четкой и тонкой границы светлого и темного, между белками и радужными оболочками?
Вокруг стояла тишина, слышно было только шипение воздуха, проходившего через фильтры древней системы жизнеобеспечения, и едва уловимое потрескивание пепла, сгорающего на кончике сигареты Ли.
Она болтала ногами и задела ногу Рамиреса.
– Извини, – сказала она.
– Ничего, – ответил Коэн. Она немного отодвинула ногу.
– Я думал об Альбе, – сказал он чуть погодя. – Ты потеряла сознание до того, как мы затащили тебя внутрь. Ну, до того, как я затащил тебя внутрь. Я был в таком ужасе, что мы могли опоздать. Я отодвинул Аркадия и делал все сам. Бедный ребенок. Он очень заботливый. Но ситуация какое-то время оставалась очень сложной. Действительно сложной. Нам всем досталось, я думаю.
Он зажег сигарету и поднес ее ко рту, но сразу же скорчил гримасу и выбросил ее за перила.
– Такие моменты заставляют тебя сожалеть, – сказал он. – Заставляют думать о зря потраченном времени.
– Нельзя позволять себе так думать, – ответила ему Ли. – Так можно свести себя с ума.
– О, могу сказать тебе, я задумывался над этим уже много лет назад.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Ли, когда до нее дошли странные слова Коэна об Альбе. – Что ты имел в виду, когда говорил о том, что вы опоздали? Ты не можешь… у тебя ведь есть дублеры, не так ли?
– В теории.
– Но я думала…
– Конечно, у меня есть дублеры. До сих пор только у четырех чувствующих фактически наблюдался отказ их жизненно важных систем. И у них не было никаких дублеров.
– Почему ты не сказал мне об этом раньше? – Ли поежилась, ощутив осуждающую нотку в своем голосе. – Почему я об этом не знала? Я никогда не слышала, чтобы хоть один AI умер.
– Это не смерть в точном смысле слова. Они просто… перестают быть сами собой. В них больше нет этого… Не знаю, можешь ли ты понять?
– Если бы я об этом знала, то никогда не попросила бы тебя о помощи.
– Значит, и хорошо, что ты этого не знала, так?
– Ничего хорошего в этом нет, Коэн.
Он нетерпеливо пошевелился.
– Не теряй времени, посыпая себе голову пеплом, поскольку я всегда делаю только то, что хочу. И от тебя это не зависит.
Он оставил пачку сигарет на решетке между ними, и Ли достала еще сигарету, зажгла ее и нервно затянулась.
– А что с шахтой? – спросила она, заранее зная, каким будет ответ. – А что случится, когда ты окажешься с нами в сияющей воронке?
– То же самое. Я загружу самое важное, а все остальное мы сможем оставить «офф-лайн». Этим занимается Рамирес.
– Пресвятая Дева, – сказала Ли. – Я знаю, что ты сказал Корчову, но… ты ведь не собираешься и в самом деле сгружать все на какую-то доморощенную систему во Фритауне, правда?
– Именно это я и собираюсь сделать.
– А для чего, скажи мне на милость? Как ты можешь им доверять? Как ты сможешь убедиться, что они не… Она не смогла закончить фразу.
– Я не знаю, – ответил он, продолжая смотреть на нее. – Но я – единственный, кто может дать им то, что они ищут. И до тех пор, пока будет сохраняться эта ситуация, я не вижу никаких препятствий не доверять им. И кроме того… – он улыбнулся, – мне нравятся их планы. Они амбициозны и идеалистичны.
– Они – сумасшедшие!
– Это совсем не очевидно, – сказал Коэн.
Его голос звучал так спокойно, словно он говорил не о людях, от которых через несколько дней будет зависеть его жизнь.
– Бесспорен тот факт, что управление полевым AI захвачено. И Картрайт уверил меня, что если он даже не владеет полным контролем, то, по крайней мере, может оказывать серьезное влияние на того, кто сделал это.
