– Майор Кэтрин Ли, КПОН.
– Есть ли у вас какое-нибудь удостоверение личности?
Ли порылась в карманах и достала микрофишу. Мирс взяла карточку и внимательно посмотрела на нее, перенося взгляд с лица Ли на голограмму и обратно несколько раз.
– Не могли бы мы пройти куда-нибудь и…
Мирс очень незаметно покачала головой и взглядом своих светлых глаз показала в сторону бармена, протиравшего стаканы. Ли даже сначала решила, что это ей показалось.
Ли задумалась, пытаясь понять смысл этого странного разговора, который и разговором нельзя было назвать. «Она сказала, что вышла замуж вновь. Это означает, что у нее – новый муж. А есть ли у них дети? Может быть, та девочка, что открыла ей дверь, одна из них? И знают ли они что-нибудь о Ли? Не это ли хотела сказать ей Мирс? Что она со своей стороны тоже предприняла кое-что, чтобы похоронить и забыть то, что было пятнадцать лет назад?» Ли проглотила комок в горле.
– Я… хм. Я пришла, потому что у меня есть для вас сообщение.
– От кого?
– От друга. – Она собралась с духом и произнесла: – От Кэйтлин.
– Ох. – Уголки рта Мире чуть приподнялись. – Понимаю.
– Хм… она не могла заехать сюда в этот раз, и, возможно, еще пройдет какое-то время… Но она просила передать, что с ней все в порядке. Она еще что-то хотела сказать, но я… забыла. Во время скачков многое забывается. И не только мелочи.
Мирс снова повела глазами в сторону бармена, но его позвал кто-то из посетителей.
– Врачи говорят, что такое случается.
– Так и случилось.
Мирс слегка пожала плечами, как бы говоря: «Ну, что здесь поделаешь?» Это был жест практичной женщины, которой ничего в жизни не доставалось легко. И неожиданно Ли без всяких сомнений поняла, что помнит ее.
– Извините, – сказала Ли.
– Извините? – Это слово прозвучало у Мирс неуклюже и неестественно, а взгляд потеплел. – За что извините? Мы этого хотели, ради этого мы работали. А ты иди домой или где ты там ночуешь. Только будь осторожна. Таким, как ты, здесь небезопасно.
Когда Мирс ушла, Ли продолжала сидеть на табурете, ухватившись за него онемевшими пальцами. Ей нужно было прийти в чувство, согреться и подождать, пока неясный шум вокруг нее снова обретет какой-то смысл. Она вновь повторила в памяти весь разговор, слово за словом, ища какие-то подсказки, хватаясь за короткие ненадежные соломинки памяти. Она представила лицо Мирс в конце их разговора. Оно стало красным, напряженным, почти сердитым. Такое выражение лица она помнила. Это было выражение триумфа.
Когда Ли вышла на улицу, дождь усилился, принося с собой серу с отвалов шахт. Ли просканировала тени по обеим сторонам улицы. Она помнила истории о солдатах, услышанные в казарме, и боялась, что кто-нибудь нападет на нее из-за внутренних устройств. Бывали случаи, что солдаты выходили из колониального бара под руку с подружкой и просыпались в разделывательных резервуарах подпольной клиники. Тени выглядели безопасными. Ли подняла воротник и пошла в сторону убежища.
Проходя мимо яркой витрины бара, она заглянула туда, но не увидела никаких следов Мирс.
Корчов был вне себя от ярости.
– И ради чего ты туда ходила? – спросил он ледяным голосом.
– Тебя не касается, – сказала Ли, быстро проходя мимо него.
– Я думаю, что касается. – Он проследовал за ней в задний коридор. – Меня касается, что ты ставишь под удар выполнение задачи. Меня касается, когда ты исчезаешь, черт знает куда, и даже Коэну тебя не найти. И совершенно точно, меня касается, когда ты идешь в бар, где ведутся политические дискуссии, и встречаешься там с известным деятелем ИРА и представителем шахтерского профсоюза.
Ли вспыхнула.
– Ты следил за мной?
– Естественно. И теперь, когда тебе все понятно, расскажи мне подробно о том, что ты говорила Перкинс. Что? Нет желания разговаривать? А там, в баре, когда ты была с ней, тебе было о чем разговаривать?
– Отстань, Корчов.
– Я все равно узнаю, не важно, скажешь ты мне или нет, – сказал он, и она увидела, как его глаза впились в мигающий огонек ее индикатора состояния.
– Я так не думаю, – сказала она и прошла дальше, оттолкнув его плечом.
Он схватил ее за руку, Ли вывернулась, схватила его за горло левой рукой и швырнула на стену так сильно, что задрожали винты на панели. Она прижала его к стене и держала, пока он не начал задыхаться.
– Я работаю на тебя, – сказала она в его побелевшее лицо. – Но я тебе не принадлежу. И даже думать не смей!
Отпустив его, Ли пошла по коридору к открытой двери своей комнаты.
– Мы передвинули дату старта, – крикнул Корчов ей вслед. – Мы начинаем завтра.
Но Ли больше не слушала. Она подходила к своей комнате с усиливающимся чувством дежа вю. Войдя
