Все находившиеся в штреке умолкли, когда показался первый кристалл. Он был бледным и блестящим. Трудно было ошибиться и не узнать его. Один из геологов наклонился, стараясь не дышать, и положил на него руку.
– И что? – спросил Хаас.
Геолог отнял руку, вытер ее о комбинезон, дотронулся до своего лба, словно проверял температуру, и снова положил руку на конденсат. После чего покачал головой.
– Мертвый, – тихо произнес кто-то, стоявший на границе света.
После того как подошли маркшейдеры, ведьма отошла в сторону и ушла в себя, как это делают актеры, выходя из сценического образа. Она почти не отреагировала на сообщение о мертвом кристалле.
– Подойти сюда, – сказал ей Хаас.
Она послушно повернулась, но ее взгляд скользнул мимо Хааса и уперся в Ли, как стрелка компаса указывает на север. Ее темно-лиловые глаза походили на мрачные подземелья, радужная оболочка сократилась до узкой полоски вокруг огромного зрачка. А за зрачком была пустота, затягивающая в бездонную пропасть черепа женщины.
«Дыры Вселенной», – подумала Ли, и при этом внутренний озноб пробежал по ее спине.
Когда они поднялись на поверхность, наверху уже разразилась буря. Надшахтный копер стонал и сотрясался под ее порывами. Обрывки вируфлекса и листы алюминиевой обшивки с зазубринами пролетали мимо, как будто все содержимое долины размешивалось невидимой рукой.
Ли почувствовала сдерживающую дыхание упругость воздуха, выйдя из конторы шахты. Нестройная шеренга мужчин и женщин выстроилась вдоль длинного отвала в пятидесяти метрах от выхода. Кто-то держал плакаты, у кого-то в руках было примитивное самодельное оружие. Забастовщики. Неорганизованные, поскольку в «Анаконде» не было легального профсоюза.
Она смахнула слезы, выступившие от ветра, и разглядела сквозь несущийся по ветру песок то, что было написано на плакатах.
«КОРПОРАТИВНЫХ ДЕТОУБИЙЦ – ПОД СУД!»
«СКОЛЬКО ЕЩЕ ДОЛЖНО УМЕРЕТЬ?»
«ЗАКРОЙТЕ 'ТРИНИДАД', ПОКА ОНА СНОВА НЕ УБИЛА КОГО-НИБУДЬ!»
Ее удивило, почему они не подходят ближе, чтобы их было слышно. Но затем она увидела строй в синих форменных рубашках, стоявший напротив пикетчиков. Охранники компании. С ружьями, заряженными резиновыми пулями.
– Думаешь, до «спинов» дело не дойдет? – спросил кто-то.
Хаас уже бежал к охранникам. Он наклонился, преодолевая порывы ветра, и прокричал что-то в ухо командиру отряда. Тот сделал шаг назад, а строй охранников двинулся вперед, дав залп в воздух.
Некоторые из пикетчиков отступили. Большинство – нет.
Охранники выстрелили снова, на этот раз под ноги пикетчикам. Одна женщина закричала так, будто в нее попали. Другая крикнула:
– Здесь дети!
– Мы не хотим никому причинить вреда! – прокричал один из охранников срывающимся голосом. – Не делайте глупостей!
А потом – Ли так и не поняла, по какой причине, – кризис миновал.
Пикетчики опустили свои плакаты. Охранники поставили свои ружья на предохранители. Толпа разошлась, все двинулись по изрытой колеями дороге назад в Шэнтитаун. У Ли отлегло от сердца. Никто не погиб. По крайней мере, сегодня.
СТАНЦИЯ АМК: 13.10.48
Тремя часами позже, пропитанная запахами шахты, Ли стояла у опечатанной службой безопасности двери в квартиру Шарифи. Лента, которой была заклеена дверь, прочла код, имплантированный в ее ладонь, растворилась и восстановила свою форму, как только Ли прошла внутрь. Жилище Шарифи было тесным и простым и мало чем отличалось от комнаты Ли, находившейся в нескольких радиальных коридорах отсюда. Жилая комната была не шире коридора снаружи. От входа до тесной ванной Ли удалось сделать всего пять шагов. По левой стене располагался неглубокий шкаф. У правой вместились узкая койка и низкий письменный стол, на котором в беспорядке лежали кубики для записи и обработки видеоинформации и несколько неровных стопок карт-микрофиш.
В шкафу Ли нашла несколько комплектов практичной одежды; часть одежды еще лежала в аккуратно сложенном виде в итальянской кожаной сумке, которая стоила больше, чем месячный заработок Ли. Семейные снимки отсутствовали. Не было никаких личных вещей. Никакой косметики. Если бы не единственный женский костюм, висевший в шкафу, было бы трудно определить даже пол последнего жильца этой комнаты. Кем бы ни была Шарифи, она оставила здесь мало следов.
Повинуясь какому-то импульсу, Ли надела на себя жакет от костюма и с любопытством посмотрела в зеркало. Жакет жал под мышками и был немного длиннее, чем нужно: она была мускулистей Шарифи и на добрых два сантиметра ниже – питание хуже и сигарет больше. Но в общем, костюм пришелся впору. И цвет ей подходил. Это ее не удивило.
Зато удивил запах. Чужой. Может быть, едва уловимый запах духов другой женщины. И все же, несмотря на это, что-то было пугающе знакомым. Что-то возникло в памяти, немного повертелось в голове и кануло в никуда. Собака зарычала и бросилась на проходящего мимо шахтера. Лицо ее хозяина вспыхнуло ненавистью, когда он произнес:
«Ты их чуешь, да?»
Рядом с дверью в шкаф находились выключатели света и «живой» стены и регулятор яркости окна обзора. Ли настроила пол на прозрачность, посмотрела на планету под своими ногами и подумала о том, как вехи политической истории ООН пересекались здесь с ее собственной жизнью. Как могут они продолжать все ту же битву, оставившую за собой остовы сгоревших родильных лабораторий и медленно зарастающие
