– Ну, я не совсем, чтобы именно так думал, но… да. Получается, как только этот корабль попал в медленное время, он пропал. Никакого радиоконтакта. Невозможно остановить его, или зайти на его борт, или даже найти его. По отношению к нам, можно сказать, он как бы не существует вообще.
– Пока не прибудет во Фритаун.
– Совершенно верно.
– Ты считаешь, что для нее все равно, если мы узнаем, что это такое, до того, как она попадет туда?
– Правильно.
– Потому что?
– Потому что как только она доберется туда, будет уже слишком поздно для нас останавливать ее.
Ли остановилась и уперлась взглядом в пол, в угольную пыль, уже покрывшую ее ботинки. У нее в голове крутились мысли.
– Я просто так подумал, – сказал Маккуин. – Думаю, в действительности в этом нет никакого смысла, если взглянуть таким образом.
– Нет, – медленно произнесла Ли. – Смысл есть. Большой смысл.
Он посмотрел на нее, и его лицо, освещенное лампой, казалось белым в темноте.
– Что мы должны делать теперь? – спросил он.
– Идти по другим следам и молить Бога, чтобы недели через три распутать это дело.
Маккуин улыбнулся.
– Другие следы – это Луи?
– Да, другие следы – это Луи.
В шести километрах от ствола шахты, по подсчетам Ли, штрек сделал резкий поворот, и они оказались в длинном зале с высоким потолком, служившим временным домом для забоя восьмой «Южный». Поисковые группы, должно быть, уже побывали здесь и не нашли стоивших внимания залежей кристалла; шахтеры взрывом откололи большой пласт угля и теперь выбирали его с помощью циркулярной врубовой машины, установленной на транспортной платформе. Большая машина выбрасывала клубы вонючего черного дизельного выхлопа и издавала такой шум, что потолок осыпался. Не было никакого смысла разговаривать с кем-либо во время работы. Поэтому Ли и Маккуин устроились в укромном уголке и оттуда наблюдали за происходившим.
Видимо, их заметили. Когда бригада остановилась, чтобы дать передохнуть машине и поднять направляющие устройства, штейгер поднял свои защитные очки на лоб и подошел к ним.
– Луи, – представил его Маккуин, улыбаясь.
Луи легко можно было сравнить с Хаасом, но его большое тело не несло следов ожирения от сидячей работы. Везде виднелись узловатые шахтерские мышцы. Казалось, что этот человек мог двигать горы. Он вытащил грязную тряпку из комбинезона и протер ею руки. Ли показалось, что он просто перенес угольную пыль и дизельную смазку с одного огромного пальца на другой.
Закончив размазывать грязь, он достал из потайного кармана жестяную коробку с табаком и предложил всем угоститься. Ли и Маккуин отказались. Луи взял щепотку и засунул ее за щеку.
– Ну, – сказал он, оглядывая Маккуина сверху донизу. – Хозяин в большом доме не обижает тебя?
– Очень смешно, – ответил Маккуин и пояснил для Ли: – Мы с Луи вместе ходили в школу.
Луи рассмеялся.
– Но только в начальную. Для каждого из нас она была и последней.
– Майор Ли хотела бы задать тебе несколько вопросов.
– Вопрошай и обрящешь! – ответил Луи, распахнув свои сильные, блестящие от угля руки. – Давать ответы – это пустяки. Это не с билетами на мировой чемпионат расставаться.
Один из забойщиков отошел от машины и с любопытством смотрел в их сторону. Луи взглянул на него, а затем посмотрел на Ли и Маккуина.
– Ну, так вы считаете, что «Метс» вылетит из чемпионата?
Ли громко рассмеялась.
– Это она от сожаления, – пояснил Маккуин. Забойщик прошел мимо и свернул в боковой туннель.
– 9 Правильно, – сказал Луи. – Он пошел отлить. Это займет около двадцати секунд, после чего он еще минуту-другую побродит, чтобы не возвращаться к рабочему месту. Это значит, что у вас осталось полторы минуты до того, как он вернется, чтобы послушать, о чем это мы тут разговариваем. Здесь, внизу, и у стен есть уши.
Он слушал, пока Ли объясняла ему, что она ищет, потом посмотрел на Маккуина.
– Ты можешь доверять ей, – сказал Маккуин спустя мгновение.
– Ага, но могу ли я доверять тебе?
– Ты знаешь, что можешь.
Луи пристально взглянул на Маккуина. Затем обратился к Ли.
– У Шарифи не было постоянной команды. Поэтому тех, кто был с ней, нельзя найти в журналах регистрации. Хаас разрешил ей выбирать шахтеров из забоев, где работа шла медленно. Большинство из них – опять на «Тринидаде», бедняги.
