Симаока изменился в лице и слегка дрогнувшим голосом ответил:
— Ему велено сидеть дома и ждать нашего решения. Я не думаю, что к его словам отнеслись бы серьезно, даже если бы он и пытался…
— Не знаю, не знаю. Может быть, полицию Иватэ его донос как раз заинтересовал.
— Но между проектом и делом Идзаки нет никакой связи.
— Это мы с тобой знаем. А со стороны может показаться, что связь есть. И если эти соглядатаи прибыли, зная о проекте, нас ждут нелегкие времена.
— Я все-таки не пойму, что за дело какой-то там префектуре Иватэ до нашей дамбы.
— А я-то почем знаю?!
В конференц-зале воцарилось зловещее молчание.
Адзисава, взяв с собой Ёрико, отправился в Токио. Он давно не был в столице, и за этот срок город так разительно переменился, что Адзисава чувствовал себя как Урасима Таро.6
Целью поездки было посещение профессора, специалиста по проблемам памяти, которому классная руководительница рекомендовала показать Ёрико.
Девочка во все глаза смотрела на громадины небоскребов, на потоки автомобилей, но не проявляла ни малейших признаков робости.
— Тут держи ухо востро, это тебе не Хасиро, — сказал ей Адзисава и тут же вспомнил, как Ёрико спасла его от смерти под колесами самосвала.
Может быть, спокойствие, с которым девочка взирала на чудеса гигантского города, — тоже следствие ее замечательного дара? Пожалуй, за нее нечего беспокоиться, скорее уж за себя. Адзисава невесело улыбнулся.
Университет, в который они направлялись, находился в пригороде. Надо было сесть на электричку, доехать до станции Митака и там взять такси. Когда они мчались по просторной долине Мусасино, Адзисава, любуясь пейзажем, вздохнул с облегчением — в каменных джунглях он чуть не задохнулся.
Университетский кампус утопал в зелени деревьев. У проходной Адзисава назвал имя профессора, и ему выдали пропуск в седьмой корпус. Очевидно, строгости с доступом на территорию были вызваны очередным обострением борьбы между экстремистскими группировками. Студентов по дороге встречалось совсем мало.
Седьмой корпус оказался в самом дальнем, западном конце кампуса. Это было дряхлое здание, выстроенное в европейском стиле. Двухэтажное кирпичное строение со стенами, увитыми диким виноградом, походило не на учебный корпус, а на обитель отшельника.
Профессор Кэйскэ Фурубаси, заранее предупрежденный о визите, уже ждал. Кабинет, в котором он встретил посетителей, против ожиданий выглядел вполне современно — самый обычный офис с мебелью из металла и пластика. Даже схемы и таблицы, развешанные по стенам, напоминали графики производственных показателей и выполнения плана.
— Здравствуйте, здравствуйте, — широко улыбнулся профессор, — Аидзава звонила мне, и я жду вас с нетерпением.
Адзисава ожидал увидеть ученого сухаря, запершегося от всего мира в башне из слоновой кости, а перед ним стоял уверенный в себе, властный человек, более всего похожий на директора какого-нибудь крупного банка. Внимательно поглядев на профессора, Адзисава почувствовал, как на смену первому удивлению приходит спокойствие — такое впечатление производил этот седой, но моложавый мужчина.
— А это и есть та самая девочка? — Фурубаси ласково посмотрел на Ёрико. Очевидно, учительница достаточно подробно ввела его в курс дела. Взгляд профессора был мягким, но где-то в глубине его горел неукротимый огонек страстного исследователя. Такие глаза бывают только у настоящих ученых.
Фурубаси внимательно выслушал Адзисаву, потом задал несколько простых вопросов Ёрико и объявил:
— Ну а теперь приступим к делу, — и подвел девочку к какой-то ширме, стоявшей в углу кабинета.
Ёрико тревожно оглянулась на Адзисаву, но тот успокаивающе кивнул, и она послушно последовала за профессором.
Ширма при ближайшем рассмотрении оказалась экраном, на котором висела картинка, изображающая собаку и немного поодаль от нее — миску с костями.
— Скажи, детка, что нарисовано на этой картинке? — спросил Фурубаси, показывая на экран.
Ёрико подозрительно оглядела картинку и ответила:
— Собака.
— Правильно. Смотри на картинку очень-очень внимательно, пока я не велю тебе отвернуться. Вот так, умница. Итак, нашей собачке ужасно хочется есть. А вон миска с вкусными костями — совсем близко. Ну-ка, гляди лучше. Что ты видишь?
Ёрико, как ей было велено, впилась взглядом в изображение и вдруг, вскрикнув, попятилась назад.
— Что такое? — спросил профессор.
Показывая дрожащим пальцем на картинку, девочка ответила:
— Собака встала на лапы, подошла к миске и ест.
Адзисава не поверил своим ушам. На картинке ровным счетом ничего не изменилось. Но изумление Ёрико явно было непритворным. Неужели у нее галлюцинация, неужели это все-таки психическое заболевание, подумал он.
Профессор Фурубаси невозмутимо снял картинку. Под ней оказалась еще одна, морской пейзаж.
— Так. А что изображено здесь?
— Море. А вон человечек плывет.
— Верно-верно. Ну-ка погляди на этого человечка повнимательней. Понимаешь, какая штука, на самом деле плавать-то он не умеет. Как тут быть?
Ёрико на глазах переменилась в лице и, не отводя глаз от экрана, закричала:
— Ой, он тонет! Скорее на помощь, он погибает! Скорей зовите кого-нибудь! Ой, ужас какой!
Она вся дрожала, словно у нее на глазах действительно тонул человек. Профессор внимательно наблюдал. Потом снял морской пейзаж, под ним был просто белый экран. Но Ёрико, казалось, продолжала там что-то видеть.
— Бедненький, он совсем пропадает, — бормотала она, — волны такие белые. Ох, снова захлебнулся! Все, конец. Вот и голова под воду ушла, только рука торчит. Ой, ой, плывет большущая рыбина! Она его проглотит, вот ужас! Сколько зубов! Ох, какая пасть! Красная-красная!
Ёрико так описывала хищную рыбу, что сомнений не оставалось — она видела ее на самом деле. Адзисава ошеломленно взирал на все это.
Наконец профессор отвел девочку от экрана. Иначе она, очевидно, еще долго продолжала бы грезить наяву.
Ёрико неохотно оторвалась от созерцания белой поверхности. Профессор позвал ассистента и распорядился:
— Отведите-ка нашу юную даму в лабораторию и покажите ей картинки, а я пока побеседую с этим господином.
Оставшись вдвоем с Адзисавой, профессор велел другому ассистенту принести им чаю и сказал:
— Ну, в целом картина ясна.
— Скажите, профессор, а эти фантазии — тоже результат ее удивительных способностей?
Адзисава все не мог прийти в себя после поразительной сцены.
— Это не фантазии и даже не галлюцинации, — ответил профессор, опуская чашку с чаем на стол.
— А что же это тогда?
— Я пока провел лишь предварительное исследование, поэтому не буду торопиться с выводами. Однако я полагаю, что так называемая способность угадывать будущее, которая приписывается девочке, — разновидность прямого видения.
