свойственно ошибаться — мало ли какое бывает физическое и душевное состояние, поэтому уверенности в том, что медсестра выдержит очную ставку с обвиняемым, у комиссара не было.
Да и предполагаемый мотив убийства — месть за хулиганскую выходку — выглядел не очень-то убедительно. Кроме того, зачем бы Адзисава стал ждать, пока его обидчик пойдет на поправку, чтобы затем душить его при помощи полиэтиленового пакета? Куда проще было бы расправиться с Кадзами сразу после аварии, когда его состояние внушало врачам опасения. Может быть, никто бы тогда и не заподозрил насильственной смерти.
Не располагая ничем, кроме не очень вразумительного свидетельства медсестры, Хасэгава был в конце концов вынужден отпустить Адзисаву домой.
Когда это известие дошло до мэра, он был вне себя от ярости:
— Какого черта вы его освободили?
Таскэ Накато пытался объяснить хозяину, что Адзисаву не освободили, а просто отпустили до следующего допроса, но Иссэй не слушал:
— Это одно и то же! Почему они его не засадили? Разве не ясно, что мальчишку прикончил Адзисава?! Где это видано, чтобы убийца разгуливал на свободе?!
Мэра взбесил не столько сам факт, сколько то, что его приказ не был выполнен до конца. В Хасиро такое случалось впервые.
— Видите ли, хозяин, полиция не очень уверена в свидетельнице, вот и не решилась требовать его ареста…
— Что это за свидетельница, которая не внушает доверия?! Да и плевать мне на вашу свидетельницу! Немедленно арестовать мерзавца! Так и передай начальнику полиции.
— Начальник полиции и рад бы, но окружной прокурор…
— Окружной прокурор? О, черт!
Влияние Ооба, конечно, распространялось и на окружные власти, но обращаться с ними так же бесцеремонно, как с местной полицией, Иссэй уже не мог. В последнее время в судебных инстанциях развернули кампанию борьбы с коррупцией, и выдача ордеров на арест строго контролировалась.
— Извините, хозяин, это мой недочет. Плохо продумал операцию. Я считал, что свидетельства медсестры будет достаточно.
— Я не желаю слушать твои оправдания! Этот Адзисава мне до смерти надоел. Если его сейчас не прижать, неизвестно, что он еще выкинет. Вполне возможно, что он успел вытрясти из Кадзами всю правду. Надо что-то придумать.
— Я уже придумал, хозяин.
— Выкладывай.
— Адзисава почему отпущен домой? Улики слабоваты — это раз, а два — у полиции нет оснований опасаться, что он сбежит. Я и предлагаю: создать такую ситуацию, чтобы Адзисава был вынужден бежать. Тогда прокурор со спокойной душой подпишет ордер на его арест.
— Это прекрасно, но как ты заставишь его пуститься в бега?
Хотя в комнате, кроме них двоих, никого не было, Накато наклонился к самому уху своего патрона и что-то прошептал. Недовольная гримаса на лице мэра сменилась улыбкой.
— Ладно. Только смотри, чтобы он не успел удрать за пределы Хасиро.
— Можете быть спокойны. Уж вы-то меня знаете.
Едва успев вернуться домой, Адзисава сразу же позвонил Норико Ямаде, беспокоясь за ее судьбу. К счастью, с девочкой все было благополучно.
— Слава богу, — облегченно вздохнул Адзисава, когда Норико сама сняла трубку. — Вы где-то задержались, и я уже начал беспокоиться.
— По дороге из больницы ко мне подошел один человек, его зовут Уракава. Мы с ним долго разговаривали.
— Уракава?! Тот самый, который раньше работал в «Вестнике Хасиро»?!
— Да, тот самый.
— Чего он от вас хотел?
— Он сказал, что узнал от вас о несчастье моей сестры, и хочет проверить все факты, прежде чем вместе с нами подавать на Ообу-младшего в суд.
— Вместе с нами? Он так и сказал?
— Да.
— Отлично!
— Что отлично?
— Отлично, что у нас появился такой союзник, как Уракава. Теперь Наруаки не уйдет от ответа!
— Послушав господина Уракаву, я тоже начала так, думать. Я обязательно обращусь в полицию, даже если Митико будет против.
— Правда? Рад это слышать. Только, ради бога, будьте предельно осторожны. Трудно предугадать, что еще может выкинуть эта шайка.
— Я буду осторожна, обещаю вам.
— Вы еще не знаете, что убит Кадзами?
— Да что вы!
— Да. Его убрал Наруаки.
— Какой ужас!
— Он не мог допустить, чтобы Кадзами давал показания по делу вашей сестры и Томоко Оти. А подстроили все так, чтобы подозрение в убийстве пало на меня.
— На вас?!
— Да. Только улики у них слабоваты, так что до ареста дело не дошло. Эта публика ради спасения своей шкуры ни перед чем не остановится. Смотрите же, глядите в оба.
— Вы думаете, они могут добраться и до меня?
— Ваша сестра проговорилась Наруаки, что вы собираетесь действовать.
— Митико?! Не может быть!
— Увы, может. Она сама потом за голову схватилась, стала мне звонить, да теперь уж поздно.
— Как же она могла! Я ради нее на такое иду!..
— Ясно одно — времени терять нельзя. Завтра же подавайте заявление в полицию. Митико не решится потом его опровергнуть. А я займусь поисками Цугавы, второго сообщника Наруаки. Значит, завтра, перед уроками, отправляйтесь в полицию, хорошо? Я пойду с вами.
— Да, прошу вас.
— А сегодня из дому ни шагу, — сказал на прощанье Адзисава и стал звонить бывшему заведующему отделом местной хроники. Уракава недаром был репортером — он уже знал все подробности убийства Кадзами.
— Дело-то плохо, Адзисава-сан, — сразу начал он. По сравнению с их последней беседой голос журналиста изменился до неузнаваемости.
— Ничего, остался еще один свидетель. Я его из-под земли достану.
— Сомневаюсь. Раз уж они пошли на убийство Кадзами, то и второго припрятали надежно. Они же понимают, что, если он заговорит, все их труды пойдут насмарку. Честно говоря, я не ожидал, что вам разрешат вернуться домой.
— Слава богу, у них не совсем концы с концами сходятся. Но дело не кончено. Ладно, обо мне потом. Вы встречались с Норико Ямадой?
— Вы же мне сказали тогда, что главная надежда на сестру потерпевшей, вот я и отправился к ней.
— Значит, вы возьметесь за разоблачение аферы с дамбой? Все-таки решились?
— Решился не решился — зачем так громко? Просто, знаете, когда я увидел, что такая пигалица не боится вступить в бой со всей империей Ооба, во мне снова проснулся, так сказать, юношеский идеализм.
