чтобы не помешать струнному квартету, игравшему нежные мелодии.
Дориан одобрительно кивнула:
— У меня есть энциклопедия вина. Хотите почитать?
— Хочу, — ответил Брайни. — Выходит, чем больше я учусь, тем больше понимаю, как мало я знаю. У меня такое ощущение, будто я родился заново.
— Все у вас получается на «отлично».
— Вот опять это слово, — сказал он задумчиво.
— Какое слово? — встревожилась Дориан.
— Отлично. Вы сказали, что я выгляжу отлично. Теперь говорите, что все у меня получается отлично. Я вам не надоел?
— Успокойтесь. Вы мне не надоели, — улыбнулась она.
Музыканты заиграли новую мелодию.
— Я знаю — это скрипка. А как называются другие инструменты?
Дориан объяснила состав струнного квартета — две скрипки, альт и виолончель: — Они играют «Хризантемы» Пуччини.
— Как, вы знаете даже это? — Он не мог скрыть своего изумления. Разный уровень воспитания незримо разделял их.
Дориан пожала плечами:
— Я много лет брала уроки музыки. Кстати, собака уже дома. Кажется, она была очень рада.
— Реба, — уточнил он, — ее зовут Реба.
Пользуясь полумраком, Брайни внимательно изучал Дориан. Боже, как она прекрасна в простом черном платье! Совсем как принцесса в замке на вершине стеклянной горы, подумал Брайни. Ему казалось, что он навсегда забыл эту детскую сказку. С тех пор как умерла его мать, ему никто не читал сказок на сон грядущий.
— Вообще-то мне здорово повезло, что я встретил именно вас, — признался вдруг Брайни. — Очень повезло.
— В самом деле? — При других обстоятельствах эти слова, возможно, показались бы неуместными. Но сегодня Дориан было приятно услышать это признание. Кстати, с каких это пор Дориан Беррелл ощутила потребность в словах благодарности?
— Понимаете, я вдруг представил, что мне придется провести вечер с Эмилио. Это не в моем вкусе.
Дориан рассмеялась. Смех ее был такой же музыкальный, как у того рождественского колокольчика.
Всем корпусом Дориан подалась вперед:
— Могу я задать вам один вопрос?
— Конечно. Любые вопросы.
— Зачем вам все это?
— Ясное дело — мне хочется есть. На салатных листьях, которые я получил на ленч у Эмилио, не продержится даже хомячок.
— Да я не об ужине говорю, — улыбнулась она. — Зачем вы платите мне тридцать тысяч долларов за то, что можно прочитать в любой книжке?
— В книжках нет того, что можете знать только вы одна, — возразил Брайни.
Ясное дело, он и сам мог бы сообразить, где и как одеться, какое заказать вино. Но не более того. Ведь без Дориан он не узнает главного. Разве книга способна научить поверить в себя, почувствовать, что ты заслуживаешь лучшей жизни?
— Зачем вам нужно, чтобы общество приняло вас? — упорствовала она. — Ведь полным-полно миллионеров из числа баскетболистов и кинозвезд. Они тоже совершенно неподготовлены, как и вы. Но им и в голову не придет поступать так, как вы.
— Вы правы, мисс Беррелл. У нас всякий знает, как потратить деньги. Мне важно понять, как правильно использовать деньги.
— Все равно мне непонятно. Кстати, зови меня Дориан!
— Конечно, я не мастер объяснять свои мысли. Может быть, ты научишь меня. Ты закончила колледж? — поинтересовался он.
Дориан кивнула в ответ.
— Ну вот, а я не учился в колледже. Едва дотянул до конца среднюю школу. А в колледже тоже пишут характеристики? Ну, насчет способностей…
— Да, пишут. — Дориан стало любопытно, к чему он клонит.
Он наклонил голову, как бы обдумывая ответ:
— И что написано в твоей?
— Прежде ты должен знать, что я училась в элитарном женском колледже. Там не приняты формулировки вроде «отличается прилежанием».
— Все-таки интересно, что написано в твоей характеристике? — упорствовал Брайни.
Чуть помедлив, она ответила:
— Скажем так: выйдет замуж за представителя «старых денег».
Дориан выглядела несколько смущенной.
Брайни нахмурился:
— А чем, собственно, старые деньги лучше новых?
— Некоторые так думают.
— А ты?
— Не знаю, — призналась она. — Моя мать все еще пытается прорваться в старые денежные кланы. А ее не пускают. Мой прадедушка по отцу был первым богатым человеком в роду Берреллов. Да и то потому, что ему повезло. Он пробурил нефтяную скважину в правильном месте, — улыбнулась она, — это все равно, что выиграть в лотерею.
— Работа на буровой гораздо тяжелее.
Взгляд Брайни остановился на корзинке с румяными булочками, которую официант поставил на стол. Брайни вопросительно взглянул на Дориан:
— Будет очень невежливо, если я возьму пару булочек? Я чертовски проголодался.
— Конечно, бери. Для того они и на столе. — Дориан показала, как правильно брать хлеб из корзины. Сначала следует взять специальную салфетку для хлеба, положить в нее булочку или пластинку хлеба, затем нанести особым ножом тонкий слой масла. Вместо этого Брайни разломил булочку надвое и положил в ее теплое нутро целый кусок масла. Смакуя аромат свежеиспеченного хлеба, он на мгновение закрыл глаза. Когда он открыл их, то весело подмигнул Дориан.
— Прости, я голодный как волк.
Она улыбнулась и придвинула корзинку к нему поближе:
— Можешь взять еще булочку.
— Что ж, не возражаю, — сказал он. — С восемнадцати лет я вкалываю на «Чако-ойл». И, заметь, ни разу не менял работу.
— В самом деле? — удивилась Дориан. Ей и в голову не приходило, что перед ней может сидеть один из многих тысяч безымянных рабочих, трудом которых создается богатство Берреллов.
— Кстати, за одиннадцать лет, — подчеркнул он, — я не слышал ни одного худого слова о Портисе Чаннинге.
Конечно, Брайни не приходилось лично встречаться с основателем «Чако-ойл», но трудолюбивый и добросердечный предок Дориан всегда был образцом для него, чего не скажешь о собственном отце.
— Моя бабушка говорит, что он был хорошим человеком, — сказала Дориан.
— Все, кто работал на него, считали его ангелом во плоти. До сих пор вспоминают, как Портис Чаннинг отдал одному бедняку свою последнюю рубаху.
— Да, у него была репутация великодушного человека. Жаль только, умер он задолго до моего рождения.
Официант поставил на стол салаты. Подражая Дориан, Брайни аккуратно положил салфетку на
