О чем он только думает! Сейчас он больше волнуется о своих чувствах, чем о старике. Работая с Ники в саду, Люк словно открыл дверь в новый, незнакомый мир, который испугал его. Он предпочитал бешеный ритм города и жесткий мир делового общения. Люка совсем не прельщала жизнь в маленьком городке с семейными вечеринками в кругу соседей. Его отец был точно таким же.
Дэвид Маккейд сделал то, чего от него ждали: женился и завел семью, как и все в Дивайне. Он любил жену и детей, но три недели из четырех работал в другом городе…
— Ты все еще хочешь, чтобы я ушла? — спросила Ники.
Люк скосил глаза. Такая гордая женщина, как Ники, тут же ушла бы, если бы он сказал «да». Но если у него и был шанс помочь дедушке, то этот шанс заключался в Ники. И пусть это будет самый крошечный шанс, он ни за что не откажется от него. А вдруг получится?
— Нет. Прости, что накричал на тебя. Если подобное повторится, хорошенько встряхни меня, — улыбнулся он. — Как раньше.
Ники вяло улыбнулась, и его сердце вздрогнуло. Почему она кажется такой уязвимой?
Такой не похожей на других?
Она даже не замечает грязного пятна на своей футболке. Люк никогда не встречал женщин, настолько равнодушных к своей внешности. Правда, женщины, с которыми он встречался, не пололи сорняки в саду, а единственные шорты, которые они носили, были теннисные.
Грохот на кухне прервал его размышления:
— Что происходит?
Ники округлила глаза. Они бросились в дом и увидели дедушку, который резал болгарский перец, оставленный Люком.
— Дедушка?
— Я хочу есть, — сказал Джон. Хотя его руки дрожали, он сложил кусочки перца в чашку. — Нужен чеснок, — резко потребовал он.
Люк и Ники поглядели друг на друга.
— У тебя есть чеснок? — спросила она.
— Возможно, на старой грядке, — пробормотал Люк. — Бабушка использовала чеснок для своих блюд.
Он казался ошеломленным, колеблясь между надеждой и недоверием, и Ники захотелось поцеловать его… по-братски, конечно. Она не знала, означали ли попытки профессора самостоятельно приготовить завтрак прогресс в болезни или нет, но это было лучше, чем видеть, как он сидит на стуле, уставившись в никуда.
Взволнованная, Ники поспешила в сад. Она быстро нашла перышки чеснока на заросшей грядке и сорвала несколько.
Грядки с овощами были еще больше запущены, чем цветочные клумбы. Значит, ей придется задержаться в доме Маккейдов еще на некоторое время. Нужно купить солнцезащитный крем и, возможно, широкополую шляпу, чтобы работать на солнце… а еще пару шорт и футболок.
Ники продолжала твердить себе, что ее намерения не имеют никакого отношения к Люку.
Глава пятая
Позже днем, в магазине, Ники поставила тележку для продуктов рядом с Люком.
— Что это? — нетерпеливо спросил он, указывая на список, который напоминал египетские иероглифы.
Она пояснила, что им нужна жидкость для посудомоечной машины.
— О да. Спасибо. Я не могу… прочесть, что ты написала.
У Ники было собственное мнение по поводу того, что нужно в доме Маккейдов, и она клала в тележку различные товары, не замечая, как озабоченно Люк расшифровывает ее записку. Ники была не лучшей кухаркой, но полагала, что самодельная лазанья куда лучше замороженной пиццы, которую Люк хотел приготовить на обед дедушке.
— Привет, Ники, — служащий магазина помахал ей из-за прилавка с картофелем. — Выглядишь потрясающе!
Ники почувствовала, что краснеет:
— Спасибо, Марти.
— Только что привезли хорошие вишни из Калифорнии, — сказал он. — Их раскупят очень быстро. Надеюсь, ты успеешь.
Ники маниакально любила вишни, поэтому она заполнила два больших полиэтиленовых пакета и поставила их в тележку.
— Набрать вам вишен? — спросила она, глядя на Люка.
Уголки его рта задрожали:
— А эти два пакета тебе?
— Я люблю вишни.
— Заметно. Как тебе удается быть такой худой?
Замечание Люка прогнало ее улыбку. Она действительно была худой, и ее новая одежда, вероятно, подчеркивала это. Правда, Люк не критиковал ее фигуру, но бывший муж Ники часто ворчал, что она худая.
— Наверное, мне повезло, — она заполнила другой пакет вишнями, хотя Люк не просил об этом. — Мне нужен солнцезащитный крем, — пробормотала она, толкнув тележку вперед, прежде чем он смог ответить.
Люк догнал ее.
— Что-то не так?
— Нет, ничего.
— Женщины всегда говорят «ничего», когда злятся. Скажи прямо.
Ники пнула колесо тележки и сверкнула глазами. Она не хотела говорить об этом с Люком.
— Ники?
— Мой муж всегда говорил, что я слишком худая. Ладно, ну и что? Я не мечта мужчин — у меня не шестой размер груди и мозги на месте. Но это ваши проблемы, не мои.
Люк вздрогнул. Его собственные слова эхом отозвались в голове. Когда они были детьми, он тоже назвал ее худой. Но теперь Ники, с ее стройной элегантностью, была так привлекательна, что захватывало дух. Он только не мог понять, почему она скрывала себя под бесформенной одеждой. И почему ее бывший муж, который, конечно, знал ее лучше, оказался не способен увидеть это?
— Я не сказал, что ты
— Ха! — Ники схватила с полки две бутылочки солнцезащитного крема и бросила их в тележку. — Ты говорил о груди, ведь правда же? — спросила она. — Почему ее размер так важен для парней? Это что, остатки юношеских фантазий или здесь заложены другие причины? Думаю, вы все генетически запрограммированы на огромную грудь.
Люк не знал, что и сказать. Победить в подобном споре с женщиной мужчине нечего и надеяться. Затем он сообразил, что Ники и не ожидает ответа — она уже подталкивала тележку к проходу.
— Знаешь, а ведь ты права, — сказал он. Самое смешное, что Люк на самом деле так думал. — А еще мне кажется, что у тебя красивая фигура.
И хотя Ники, словно в негодовании, закатила глаза и снова толкнула тележку вперед, Люк понял, что она уже не злится.
Они уже стояли в очереди в кассу, когда Люк вспомнил о списке.
— Зачем это все? — спросил он, недоуменно глядя на тележку Ники. — Ты купила это для себя?
— Для себя кое-что. Но, думаю, профессору нужны не только полуфабрикаты.
— Мм… Я не могу готовить, — возразил он. — Яичница по утрам и…
