— А это плохо?
Она развернулась лицом к нему.
— Да, это очень плохо! Ты причинил мне боль, и я не могу этого забыть.
— Но ты простила меня.
Это было утверждение, не вопрос, и Стефани уставилась на Уэйда, осознав, что это правда. Девушка не знала точно, когда и почему, но она действительно простила его.
Но что проку в прощении, если она не может забыть?
— Дай себе время, — предложил Уэйд, словно читая ее мысли. — И мне тоже. Я намерен вновь завоевать твое доверие, — сказал он тоном, который не оставлял сомнений, что ему это удастся. Удерживая взгляд Стефани, он поймал ее руку, поднес к своим губам и прижался поцелуем к костяшкам пальцев. — Доказывать что-то в данной ситуации нужно мне, не тебе.
Стефани заморгала, прогоняя слезы, вызванные глубиной его решимости, нежностью, с которой он пообещал вновь завоевать ее доверие. И все же она не могла не усомниться в том, что правильно поступает, позволяя ему делать это.
И снова, словно прочтя ее мысли, Уэйд сказал:
— Я не идеален, Стеф. Я наделал много ошибок. Но любовь к тебе никогда не была одной из них.
Ее лицо сморщилось, она опустилась на колено и прислонилась лбом к его лбу.
— Ох, Уэйд! Ну почему все должно быть так сложно?
Он повернул ее лицо к себе.
— Не должно. По крайней мере то, что касается нас с тобой. Нам было хорошо вместе. И опять будет.
Стефани заглянула в его глаза и по теплу, которое обнаружила в них, поняла, что он предлагает ей новое начало, от которого трудно отказаться. У него это звучит очень легко, очень просто. Но так ли это на самом деле?
— Уэйд…
Он ласково приложил палец к ее губам, заставляя замолчать.
— Не нужно ничего говорить. Я не тороплю тебя и не толкаю ни на что, к чему ты еще не готова.
Стефани закрыла глаза, сглотнула. Когда открыла их и встретилась с его взглядом, увидела там такое участие и понимание, что те сомнения, которые еще оставались у нее, исчезли без следа.
Она поднесла руку к его щеке, и пальцы ее задрожали.
— Я более чем готова.
Уэйд уставился на нее, словно не веря своим ушам.
— Ты уверена?
— Да, — пробормотала она и коснулась губами его рта.
Застонав, Уэйд обнял ее и прижал к своей груди. С нетерпеливой настойчивостью, от которой у Стефани закружилась голова, он снял с нее блузку и лифчик и усадил к себе на колени лицом к лицу.
— Бог мой, — пробормотал Уэйд, когда его взгляд остановился на груди Стефани. Он наполнил ладони ее мягкостью. — Такая красивая. — Скользнув руками вниз, Уэйд приподнял груди и поцеловал вершинки. Потом поднял голову и погладил большими пальцами соски. — Точно такая, как я помню. Идеальная во всех отношениях.
Зная, что это неправда, Стефани покачала головой.
— Ты лгун и льстец, но возраст сделал свое дело.
— Идеальная, — повторил он и дразняще улыбнулся. — Думаю, мне лучше знать.
Стефани ахнула, когда Уэйд прильнул губами к ее груди и, поймав сосок между зубами, легонько потянул.
— Ах, Уэйд! — простонала она.
Отчаянно желая прикоснуться к нему, Стефани непослушными пальцами стала расстегивать рубашку, затем нетерпеливо распахнула полы и прижалась губами к его груди. Она вдохнула и задержала дыхание, впитывая такой знакомый мужской запах.
Опьяненная этим ароматом, Стефани начала медленное исследование крепких мускусов груди, постепенно спускаясь ниже, к поясу джинсов. Найдя застежку, расстегнула пуговицу и потянула «молнию» вниз.
Со стоном Уэйд повалился на спину и потянул ее за собой. Торопливо сбросив с себя одежду, с силой прижал Стефани к себе и снова взял губы в плен. Он целовал ее с горячей настойчивостью, которая питала ее собственное желание, и в то же время с нежностью, от которой сердце переворачивалось в груди.
Полуденное солнце светило в окна, позволяя Стефани видеть лицо Уэйда и мускулистые линии его тела. С каждым поцелуем, с каждым движением годы отступали, а на их место возвращались знакомые ощущения, которые она когда-то испытывала с этим мужчиной.
Стремясь вновь почувствовать Уэйда в себе и испытать восторг единения, Стефани освободилась от остатков одежды и с глубоким вздохом опустилась на него, вбирая в себя.
Счастье, нахлынувшее на нее, перехватило дыхание и взорвалось бриллиантовыми осколками радужно-золотого за закрытыми веками. Его имя стало горячечной мольбой об освобождении, которую она шептала, раскачивая бедрами. Давление нарастало внутри, питаемое приливной волной жгучего желания, накапливающегося в самой сердцевине ее женственности.
Уэйд что-то хрипло пробормотал, затем стиснул зубы и крепко зажмурился. Издав низкий стон, он взорвался внутри нее, и его пульсирующий жар заставил ее воспарить.
Натужно и прерывисто дыша, сжимая руки у него на плечах, она на мгновение задержалась на острой вершине боли и наслаждения, больше всего на свете желая сохранить эти ощущения, которые переполняли ее. Но не в силах и дольше удерживать их, с головой нырнула в наслаждение.
Обессиленная, Стефани рухнула к нему на грудь и ткнулась лицом в могучую шею. Каждый нерв в ее теле дрожал, словно порванная струна.
— Ох, Уэйд, — прошептала она, не в состоянии выразить словами то, что испытала.
— Хорошо было?
Стефани погладила пальцами ног его вспотевшие икры.
— О, да, — ответила она с удовлетворенным вздохом. — Более чем хорошо.
Не успела она сделать еще один вздох, как оказалась на спине, а Уэйд на ней сверху, вплотную приблизив свое лицо к ее лицу.
— Детка, это была всего лишь прелюдия. То, что будет дальше, иначе как фантастикой не назовешь.
Смеясь, она обхватила его за шею и притянула еще ближе.
— Тогда покажи мне, что у тебя есть, ковбой.
Глава пятая
На следующее утро Уэйд пораньше отправился в сарай для инструментов, чтобы поскорее справиться с делами и снова увидеть Стефани.
Он до сих пор не мог поверить, что они занимались любовью. Конечно, он надеялся, что это произойдет, даже планировал, но думал, что потребуется гораздо больше времени, чтобы убедить ее.
Уэйд не знал, что заставило ее передумать, и ему было все равно. Единственное, что имело значение, это что она отдалась ему охотно, безо всякого нажима с его стороны. С того момента, как Уэйд увидел ее, стоящей в родительском доме неделю назад, он понял, что его чувства к ней не изменились. Уже только глядя на нее, он испытывал то же, что и тринадцать лет назад, а уж про поцелуи и говорить нечего.
— Па-па! Я с тобой разговариваю!
Уэйд поднял голову и обнаружил в дверях свою дочь. Отложив в сторону гаечный ключ, он вытащил из кармана тряпку и вытер руки.
— Извини, малышка, кажется, я задумался. Ты что-то хочешь?
Она сжала руки в кулаки и нетерпеливо выдохнула:
