— Я спросила, можно ли мне переночевать у Бруки.
Он подозрительно взглянул на дочь.
— А мама Бруки не возражает?
Девочка бросила на него обиженный взгляд.
— Нет. Она сказала, что я могу приехать к ним домой прямо после школы, если ты не против.
Зная по опыту, что все это может быть хитроумным враньем, он вытащил сотовый из зажима на поясе.
— Я только позвоню Джен, чтобы удостовериться.
— Папа! — закричала Меган. — Я же сказала, что миссис Беккер не возражает!
Он набрал номер.
— И все же я хотел бы услышать это от нее.
Меган сложила руки на груди и надула губы.
— Ты мне не доверяешь.
— Последний, раз, когда ты попросилась пойти куда-то с подружкой, я обнаружил тебя в пиццерии с парнем на два года старше. — Когда дочь открыла рот, чтобы возразить, Уэйд вскинул руку, призывая ее помолчать. — Джен? — сказал он в трубку. — Это Уэйд Паркер, папа Меган. — Он послушал, потом улыбнулся. — Отлично. А у тебя? Это хорошо. Тут такое дело, Джен. Меган говорит, что собирается ночевать у Бруки, и я хотел удостовериться, что ты не против, прежде чем давать ей свое разрешение. — Он снова послушал, затем облегченно вздохнул. — Что ж, замечательно. Тебе тоже, Джен. И спасибо.
Уэйд отсоединился и вернул телефон на место. Меган надменно вскинула бровь.
— Ну что? Теперь ты доволен?
— Лучше придержи свой язык, юная леди, не то никуда не поедешь.
Меган пробормотала что-то себе под нос и, раздраженно тряхнув белокурыми волосами, зашагала к дому. Тяжело вздохнув, Уэйд проводил ее взглядом. Ну почему дети так торопятся повзрослеть? Неужели они не понимают, что быть взрослыми совсем не так весело? У детей нет той ответственности и тех волнений, с которыми взрослые сталкиваются каждый день. Черт, это же лучший период в жизни Меган! Она должна радоваться этому, а не подстегивать время, стремясь к тому, что ей еще не позволено.
Стефани открыла дверь и удивленно заморгала, когда увидела Уэйда, стоящего на пороге со шляпой в руке.
— Что ты здесь делаешь в такое время дня?
Он застенчиво улыбнулся.
— Неловко признаться, но до меня только сейчас дошло, что сегодня вечер пятницы и мне нечем заняться. Я подумал, если ты не занята, мы могли бы съездить в кино или еще куда.
Стефани рассмеялась бы, если бы он не был похож на потерянного щенка, ищущего новый дом. Она взглянула на свои голые ноги и старые джинсы, потом на часы.
— Пока я приму душ и переоденусь, кино уже закончится.
— Да, наверное, ты права. Мне надо было позвонить заранее.
Пожалев его, она открыла дверь пошире.
— Вот что я тебе скажу. Мы можем посмотреть кино и дома. А если по телевизору ничего нет, у родителей наверняка найдется видео.
— Ты уверена? — спросил Уэйд, входя в дом. — Если ты занята или у тебя другие планы, я уберусь восвояси.
Смеясь, она закрыла за ним дверь.
— Я не занята. В принципе, я как раз собиралась поставить замороженную пиццу в духовку. Ты уже ужинал?
Уэйд схватился рукой за живот, словно только сейчас вспомнил, что голоден.
— Вообще-то нет.
Стефани повела его на кухню.
— Ничего не имеешь против пепперони?
Он бросил шляпу на стойку.
— Нищим не приходится выбирать.
Она остановилась, держа пиццу в одной руке, а другой держась за ручку духовки.
— Если ты не любишь пепперони, я могу наскрести чего-нибудь на сэндвич.
Усмехнувшись, Уэйд покачал головой.
— Нет, все в порядке. Мы тоже едим пиццу с пепперони, потому что Меган ее очень любит.
Улыбка Стефани погасла. Заметив это, Уэйд подошел к ней и взял за руку.
— Стеф, она моя дочь. Я не могу делать вид, что ее не существует.
Она расправила плечи и выдавила улыбку.
— Я знаю и не жду этого от тебя. Просто… ты застал меня врасплох, когда упомянул о ней. Это для меня не так-то легко.
— Но… — Уэйд замолчал: все, что он скажет, лишь еще больше разворошит прошлое, а ему не хотелось портить вечер пережевыванием своих ошибок. — Как насчет вина? — спросил он, меняя тему. — Бад обычно держал одну-две бутылки, если ты их не выбросила.
Стефани указала на один из шкафчиков.
— Вот там, а штопор… Впрочем, я уверена, что тебе известно, где найти штопор, так же как и вино, поскольку ты, похоже, знаешь все в этом доме.
Двумя широкими шагами Уэйд пересек комнату и повернул Стефани лицом к себе. Его гнев растаял, когда он увидел блеск слез в ее глазах.
— Послушай, Стеф, мне казалось, мы уже проехали это. Да, я дружил с твоими родителями. Да, я знаю, где что лежит у них доме, возможно, так же хорошо, как и в своем. Но я не допущу, чтобы это встало между нами. У нас хватает сложностей и без этого. И не плачь, Стеф. Я понимаю, тебе кажется, будто все сговорились против тебя, но это совсем не так. Твои родители боялись, что упоминание моего имени расстроит тебя, поэтому они этого не делали.
Стефани вздохнула.
— Я знаю. И очень сожалею, правда. Просто мне нужно время, чтобы привыкнуть… ко всему. Происходило слишком много такого, о чем я и не подозревала. Впрочем, я сама виновата, — поспешила добавить она. — Теперь насчет вина…
Уэйд прикоснулся поцелуем к ее губам.
— Замороженная пицца и вино — чем не настоящее свидание? — Он достал вино, штопор и бокалы, открыл бутылку и налил понемногу. — Хочешь посидеть в патио, пока пицца будет готовиться?
Она улыбнулась.
— Хорошая идея.
В патио Уэйд поставил два плетеных кресла рядом, и они опустились в них.
— Обожаю этот вид, — с грустью проговорила девушка, глядя на пастбища и холмы на горизонте, за которые садилось солнце.
Он сплел вместе их пальцы.
— Красиво. С балкона моей спальни почти такой же вид.
Не отводя взгляда от заходящего солнца, Стефани спрятала улыбку.
— Я помню и балкон, и вид. — Помолчала секунду, потом добавила: — А еще я помню, как однажды ночью ты расстелил на балконе одеяло и напоил меня текилой.
Уэйд прижал руку к груди.
— Я? Ты, наверное, что-то путаешь. Чтобы я спаивал женщину?
Она толкнула его плечом.
— Ой, ради бога. И это был не единственный раз, когда ты меня напоил. Я отчетливо помню случай с пивом и купание голышом в речке, которая протекает через твои поля.
— Было жарко, — оборонительно сказал он. — И насколько я припоминаю, ты выпила всего две банки.
Стефани пожала плечами.
— Что я могу сказать? Я быстро пьянею.
