своих действиях. Так, подробный анализ операции по спасению «Комсомольца» сделал в прессе Министр обороны СССР Д.Язов. Вот что он писал в «Литературной газете» 17 мая 1989 года в ответ на запрос народного депутата СССР Г. Петрова:
«Первый сигнал об аварии был получен на командном пункте главного штаба ВМФ и на КП Северного флота в 11.41. Однако ввиду больших искажений нельзя было определить, с какой именно лодки он поступил. Не дожидаясь уточнения обстановки, оперативный дежурный флота объявил боевую тревогу спасательному отряду. В 12.19 был получен четкий сигнал с указанием местонахождения лодки. В 12.34- 13.10 в район аварии из Североморска вышел отряд в составе спасательного судна подводных лодок - „Карабах“ и спасательного буксира СБ-406. В 13.17 начали движение плавбаза объединения „Севрыба“ „Алексей Хлобыстов“ и рыболовецкий траулер СТР-612, находившиеся ближе всех к субмарине, на расстоянии 51 мили (около 94 км). На атомном крейсере „Киров“ был отправлен резервный экипаж, прошедший обучение на подводной лодке „Комсомолец“. Нужнее всего в районе бедствия вертолеты, однако авария произошла в 980 км от советских берегов, и запас топлива не позволял им достичь места происшествия.»
Полезны были бы и гидросамолеты, несмотря на то, что их скорость конечно незначительна. Но, во- первых, советские гидросамолеты не могут приводняться при более-менее значительном волнении, а сила ветра составляла 2-3 балла. Во-вторых, угадать время эвакуации было трудно, а при автономном полете гидросамолет может находиться в воздухе не более 20 минут.
Поэтому больше всего шансов оказать реальную помощь потерпевшей бедствие «К-278» было у авиаторов. Спасательные силы Северного флота поднялись по тревоге в 11.54 - через девять минут после того, как всплывшая субмарина сумела связаться с берегом. Подразделение имело достаточно большой опыт по спасению рыбаков, перевозке больных из отдаленных сел Кольского полуострова, по вызволению летчиков, совершивших вынужденную посадку на воде.
В район бедствия послали «ИЛ-38» - мощный многомоторный самолет, способный часами летать над океаном на огромном удалении от берегов. Экипажу майора Геннадия Петроградского поставили задачу установить связь с кораблем и непрерывно докладывать в штаб флота обстановку, а также все просьбы командира.
На подготовку аварийно-спасательного вылета отводился час двадцать минут. За это время нужно было снять вооружение и установить на его месте аварийно-спасательные контейнеры. Но уже через 49 минут самолет оторвался от взлетной полосы...
В 14.18 экипаж Петроградского установил связь с субмариной и уведомил подводников, что ему поручено наводить на лодку корабли и что эта работа уже начата. Спустя полчаса, пробив нижнюю кромку облаков, летчики увидели лодку. Она стояла неподвижная, в направлении север-юг с едва заметным креном на правый борт. У кормы по левому борту обильно пенилась вода, а из боевой рубки тянулся шлейф светлого дыма.,
К 14.40 в небе между островом Медвежий и Мурманском расположились еще три самолета: они вели ретрансляцию переговоров командира лодки со штабом флота. Обстановка ни у кого не вызывала опасений. В 15.20 Ванин попросил прислать на помощь буксир, и Петроградский понял, что, опасаясь последствий пожара, командир лодки принял решение заглушить реактор. Однако в 16.35 летчика замечают, что лодка оседает на корму. На «К-278» уже некому делать записи в вахтенном журнале, и полнее всего дальнейшие события можно восстановить по донесениям Петроградского:
«16.38 - наблюдается дифферент на корму и крен на правый борт.
16.40 - при увеличившемся дифференте из воды показывается задранный нос лодки.
16.44 - дифферент все больше. Вода подступила к основанию боевой рубки.
16.47 — боевая рубка наполовину скрылась в воде.
16.50 — командир лодки передает радиограмму: „Готовлю к эвакуации 69 человек“.
17.00 - рядом с лодкой показались два аварийно-спасательных плотика, на двадцать человек каждый. Из лодки начали эвакуироваться моряки».
Петроградский, спустив самолет к самой воде, с поразительной точностью сбрасывает прямо между плотиками спасательный контейнер. Он видел, как моряки вскрыли его и как надулась лодка. В лодку стали забираться люди... Однако при следующем заходе летчик не обнаружил ни лодки, ни одного из плотиков. Какая мука - быть в нескольких десятках метров от гибнущих людей и чувствовать свое бессилие!
Подлетевший второй самолет, майора Вотинцева, также начал сбрасывать аварийные контейнеры. К сожалению, воспользоваться ими уже никто не смог. В 17.08 «К-278» скрылась в пучине.
Оставшиеся в живых моряки будут подняты на борт плавбазы «Алексей Хлобыстов» через 81 минуту - в 18.29. В день трагедии плавбаза вела промысел в районе банки Копытовская. В 12.15 начальник радиостанции Г. Гаврилов принял радиограмму о бедствии моряков, в которой приводились координаты подводной лодки. Плавбаза немедленно взяла курс в район происшествия. Судно наводилось не только по показаниям приборов, но и ракетами, запускаемыми с борта Ил-38. Как только заметили два плотика, капитан В. Кургузов распорядился спустить на воду два моторных катера. Один из них направился к плотику, на котором находились люди, второй стал подбирать державшихся на плаву.
Следом в район бедствия пришел рыболовный траулер БИ-0612 Беломорской базы гослова. Его экипаж во главе с капитаном М.Гриневичем также спустил катер и включился в спасательные работы. Позднее к ним присоединился экипаж гидрографического судна «Колгуев».
Спасатели тщательно прочесали весь район. На борт плавбазы были подняты тела пяти погибших и двадцать пять уцелевших подводников. Ими тут же занялась медицинская группа во главе со старшим врачом Н. Петровым.
В течение многих дней суда Северного флота продолжали контролировать радиационный фон и искать погибших, чьи тела не обнаружили в день трагедии. Корреспондент флотильской газеты гарнизона Западная Лица Ф.Кольянов записал рассказы, оставшихся в живых членов экипажа «Комсомольца». Сегодня этот документ бесценен. И зная, как недолог век газетной страницы, я привожу статью целиком:
«Они собрались в одной из палат, сели на кровати и стали вспоминать те страшные часы. Никогда не забуду полных боли и тревоги глаз моряков во время этого интервью. Впрочем, какого интервью!.. Я не задавал ни одного вопроса, просто сидел и слушал взволнованный рассказ моряков, записывал. Они говорили все вместе и порознь, перепрыгивая с одного эпизода на другой, и вновь возвращались к уже сказанному.»
Для них эти воспоминания были свежи своей горечью, и еще не поддавались полному осмыслению, не выстраивались в определенный порядок. Поэтому пусть моряки простят меня за то, что работая над этим материалом, я то записал воспоминания в хронологической последовательности. Я сделал это лишь для читателя. Рассказы самих же подводников постарался привести так, как слышал, ничего не меняя и не добавляя.
В отсеках
Мичман Анисимов: В первом отсеке находились Сперанский, я, Григорян и Кожанов. Мы периодически слышали команды, подаваемые в аварийные отсеки. Больше всего боялись, что вспыхнут аккумуляторные батареи... Начали переснаряжать воздушно-пенную систему пожаротушения, - команда была такая – все подготовили, начали давать давление, а его нет... Когда всплыли, был заметен крен на левый борт... У нас в отсеке все водолазное имущество было готово. Если бы поступила команда надеть его, мы бы в течение пяти минут одели друг друга.
Капитан-лейтенант Калинин: В пятом выжили те, кто включился в индивидуальные дыхательные аппараты. А кто включился в шланговый дыхательный аппарат - это такая групповая система дыхания, герметичная от отсека, - те отравились. Система ВСД разгерметизировалась и по ней угарный газ пошел в шланговый... Бондарь и Кулагин от этого погибли.
Капитан-лейтенант Калинин: В пятом только Дворов не обгорел. Он перед вспышкой нагнулся сильно, почти залез под насос, все смотрел, что же с ним такое случилось. И оказался ниже огненного потока. Но сначала все, конечно, были живы, хоть и обгорели.
