Он давал нам два месяца?!
Подавленные, все молчали. Командующий ушел на катере, а мы сели на телефоны. К вечеру приехала комиссия для разбирательства, в том числе, от Первого института ВМФ и ЦКБ «Рубин».
Мне, конечно, было ясно, что цистерну на «К-279» раздавили раньше, а факт аварии скрыли: сталь на разрывах успела уже заржаветь. И почему скрыли, тоже догадаться несложно — нарушили эксплуатационные инструкции. Но чтобы как-то спасти положение перед промышленностью и наукой, ставлю комиссии вопрос: «Почему кингстоны расположены внутри цистерны, и их тарелки закрываются „на прижим“? Вы же изобрели горшок с ручкой внутри! Если бы конструкция была исполнена правильно, как в старину, - вышел бы из строя только кингстон».
С этим недостатком конструкции члены комиссии согласились, записали его в акте расследования и разъехались. А завод и личный состав проштрафившейся «К-279» за два с половиной месяца восстановили повреждения, откорректировали инструкции, и, как водится, получили «фитили» по служебной части.
Через пару лет злосчастную цистерну No 3 снова раздавили. Правда, случилось это уже на другом флоте.
«Цена необдуманного решения - собственная жизнь»
В 1974 году я был назначен заместителем командующего флотилией — Членом Военного совета флотилии в Гремихе. В эту флотилию входила сорок первая дивизия атомных подводных лодок, состоящая из ракетных подводных крейсеров стратегического назначения.
В декабре 1974 года, соблюдая строгую секретность, нам было приказано подготовить РПКСН «К-171» к переходу на Тихоокеанский флот южным путем, через пролив Дрейка и Тихий океан в Петропавловск- Камчатский. При смене флотов учитывалось желание офицеров. Например, командир БЧ-5 этой подводной лодки капитан 2 ранга Казаков по семейным обстоятельствам попросил оставить его на Северном флоте. Он был прекрасным инженер-механиком и в последствии я взял его своим помощником.
На «К-171» назначили молодого командира первого дивизиона капитана 3 ранга Юрия Ивановича Топтунова. Для обеспечения электромеханической боевой части, старший перехода, начальник штаба флотилии, контр-адмирал В.К. Коробов попросил рекомендовать ему опытного инженер-механика, я предложил себя, но командующий не согласился: «У тебя не одна лодка, а флотилия». Тогда я назвал капитана 2 ранга В.М. Сердюка. Лодка отработала все положенные элементы и совместно с другой субмариной отправилась в поход. По существу, предстояло почти кругосветное групповое плавание под водой. Но поход закончился успешно, и за это плавание контр-адмирал Вадим Константинович Коробов, контр-адмирал Юрий Иванович Падорин, капитан 1 ранга Ломов Эдуард Сергеевич и капитан 3 ранга Юрий Иванович Топтунов были удостоены звания Героя Советского Союза. А «К-171» влилась в состав второй флотилии Камчатки, для нее начались флотские будни: отработки задач в море, дежурства и прочее.
Спустя четыре года, в декабре в 1978 года, подводная лодка возвращалась на базу после стрельб в надводном положении. Результаты стрельбы были отличными, - это доложили с полигона, куда улетела ракета. Отличным было и настроение экипажа, ожидающего близкой встречи с родными. Шли под одним бортом, то есть работал один реактор, и движение обеспечивалось одной турбиной.
На другом реакторе в это время проводили профилактику, чтобы меньше забот оставалось в базе. Личный состав занимался подпиточной емкостью питательной воды. Емкость эта расположена в аппаратной выгородке, непосредственно у крышки реактора. В результате не слишком грамотных действий специалистов реакторного отсека произошла переопрессовка емкости. Сварной шов лопнул, и на крышку реактора вылилась питательная вода. Просто так, ветошью, убрать ее было невозможно: во-первых, вылилось несколько тонн. Во-вторых, помещение выгородки крайне стеснено различными устройствами, обеспечивающими работу реактора. В-третьих, входные люки в обе аппаратные выгородки опечатаны и закрыты на замки. Вход в них разрешает только командир подводной лодки. Причем начальник химической службы корабля производит предварительный замер аэрозольной активности в отдельных точках и на крышке реактора. И этот переносной дозиметрический прибор начальника химслужбы - самая веская, четвертая причина.
Желая скрыть аварию и устранить ее последствия до прихода в базу, командир БЧ-5 посоветовался с помощником флагманского инженер-механика дивизии. Последний, к слову, находился на борту подводной лодки как раз для обеспечения грамотной, в строгом соответствии с требованиями руководящих документов, эксплуатации материальной части. Однако поддержал командира БЧ-5 в его решении действовать без доклада командиру капитану I ранга Э. Ломову и без записи в журнал, полагающейся в подобных ситуациях. Способ скрыть аварию придумали такой: вывести неработающий борт на мощность и, разогрев установку, выпарить разлитую воду и провентилировать отсек.
Итак, Топтунов отдал приказание на пуск реактора, что без разрешения командира делать категорически нельзя. Когда реактор достиг определенной стадии разогрева, взял с собой старшину команды спецтрюмных и вдвоем они вскрыли аппаратную выгородку и опустились на крышку реактора. К ним присоединился и помощник начальника электромеханической службы соединения.
Цель всех этих действий неизвестна, позже свидетели произошедшего говорили: Топтунову казалось, что испарение идет слишком медленно и он лично, на месте, хотел оценить обстановку. Но, когда троица задраилась внутри аппаратной выгородки, температура уже достигла точки кипения и продолжала быстро расти! Вода выпаривалась, давление в выгородке поднималось. Стали открывать выходной люк - не удается. По связи запросили помощи в центральный пост. Но когда дверь, наконец, удалось открыть, никто из троих не подавал признаков жизни.
Самое непостижимое — в реакторном помещении предусмотрена вентиляция - отсечная и общекорабельная, эти клинкеты имеют ручные и дистанционные приводы. Почему Топтунов, и, тем более, старшина команды трюмных (специалист реакторного отсека!) не воспользовались приводами, чтобы сравнять давление? Доподлинно, увы, это известно только Богу. Могу лишь предположить, что поражение дыхательных органов произошло очень быстро, а в этом помещении надо было подниматься по вертикальному трапу высотой примерно три метра.
К сожалению, я не знаю фамилий подводников, погибших вместе с Топтуновым. В его память приведу справку, опубликованную в «Морском сборнике»: «Топтунов Юрий Иванович. Родился в 1940 году в городе Кременчуге Полтавской области УССР. Украинец. В Вооруженных Силах СССР с 1959 года, член КПСС. В 1965 году окончил Высшее Военно-морское инженерное училище в г. Севастополе. Служил командиром группы, дивизиона, командиром БЧ-5 на атомных подводных лодках Северного и Тихоокеанского флотов. В мае 1976 года капитану 3 ранга - инженеру Ю. Топтунову за участие в переходе с Северного флота на Тихоокеанский присвоено звание Героя Советского Союза».
Взрыв АБ
7 сентября 1985 года начался для меня как обычный, напряженный, но ничем не приметный день. Однако после обеда на плавучий завод, где я находился позвонил оперативный дежурный:
- На травезе мыса Святой Нос на подводной лодке взорвалась аккумуляторная батарея. Лодка всплыла.
Пока ехал в штаб флотилии, уточнил: субмарина - «не наша», не нашей флотилии. В штабе стало известно, что тактический номер подлодки - «К-403»: На ней служили оба моих младших брата командир БЧ-5 капитан 2 ранга Владимир Григорьевич Мормуль и старшина команды электриков мичман Александр Григорьевич Мормуль.
- Вот такие пироги с капустой: - тревожно повторял про себя я, пока с начальником штаба флотилии контр-адмиралом A.M. Устьянцевым и офицерами мы шли на буксире в район аварии. Переговоры с аварийной лодкой через самолет нам запретили, и я гадал, каковы последствия взрыва.
Вскоре подошли к аварийной «К-403». Командир доложил, что жертв нет, но старший помощник,
