Тяжелая булава всякий раз свистела мимо, в то время как меч то и дело лязгал по броне и шлему противника, легко огибая щит.
Наконец сопернику это надоело. Взревев, обладатель булавы сделал обманное движение, рванулся вперед и нанес страшный таранный удар ребром щита, намереваясь не то отшвырнуть соперника, не то сокрушить его грудную клетку.
Меч, слишком легкий, бессильно лязгнул по наплечнику атакующего, а затем случилось чудо. Щит грянул в нагрудную пластину, но рыцарь изящно повернулся, и толчок пошел вскользь. Пока край щита с лязгом срубал заклепки и крепеж панциря, меченосец перехватил кольчужной перчаткой лезвие эспадона и ударил точно в забрало оголовьем рукояти.
Де Сото невольно зажмурился, а когда вновь уставился на ристалище, мечник уже довершал начатое.
Ошарашенный ударом в забрало, рыцарь опустил булаву, в то время как противник выхватил кинжал, просунул его между набедренниками, подцепил перекрестьем колено левой ноги и рванул, толкнув всем телом полуоглушенного.
Получился довольно изящный бросок. Тело обладателя булавы грохнулось о землю. Щит и бесполезное оружие остались лежать, а сам он сделал вялую попытку подняться.
Эспадон уперся в щель между стальным нашейни-ком и грудными пластинами, а нога мечника уперлась в живот поверженного. Рыцари и кнехты взревели, приветствуя ловкость победителя.
— Знакома ли в Испании сия ухватка? — спросил Роже.
— Не знаю, — честно ответил де Сото. — У нас бы скорее перерезали поджилки, случись так далеко запустить руку с кинжалом. Но прием хорош, спору нет. Постараюсь запомнить.
— А я вот не сторонник подобного, — заметил Роже. — Эти ухватки приходят в нашу благородную среду от ландскнехтов, грязных наемников, понятия не имеющих о честном бое.
— Воинские знания всегда пополняются, — возразил де Сото. — Ибо опыт…
— Не может заменить традиций, — резко перебил его Роже. — Подобной подлости можно обучить любого смерда, не так ли? Пара лет муштры — и у вас боец, способный одерживать победы. А может ли крестьянин, подлый серв, выучиться верховому копейному бою? Или схватке грудь в грудь в полном доспехе?
— Вряд ли, — вынужденно согласился де Сото.
— Значит, — выставил для убедительности палец рыцарь Роже, — простолюдин никогда не сможет овладеть рыцарским искусством. Сие — благо.
«Простолюдин изобретет иные, более эффективные приемы, — подумал де Сото, — или новое оружие, не требующее природной физической мощи и многолетних изнуряющих тренировок».
— Я не такой уж любитель старины, — вдруг проницательно улыбнулся Роже, заглядывая в глаза де Сото. — Я не сторонник тех, кто требует сжечь на костре любителей стрельбы из мушкетона, или переломать все арбалеты. Просто иной раз скорблю о нашем уходящем в прошлое ремесле, уделе тонкой прослойки природных аристократов.
«Нет, — усмехнулся про себя испанец. — Ты с Удовольствием поднес бы факел к костру, на котором умерли бы изобретатели аркебуз и осадных орудий, колесных арбалетов и органных мушкетонов. Просто Руки коротки».
Он упрочился в мысли, что делать в своих долгоиграющих планах существования на Балтике ставку на ливонцев — дело пропащее. Если таков молодой ком-тур Роже, то как тогда видят мир замшелые старики, по большей части занимающие все ключевые посты в Ордене?
— Однако же, — осторожно заметил де Сото, — я привез вам три новые пушки, сработанные лучшими оружейниками на Рейне. Признаюсь честно — они поразили меня, видавшего всякие орудия убийства.
— Это ли не доказывает, — усмехнулся Роже, — что Орден идет в ногу со временем?
— Вы намерены использовать их для обороны замка?
— Отнюдь, — лицо рыцаря сделалось злым. — Время обороны от варваров прошло. Мне поручено спустить на воду корабль, оснастить его по последнему слову техники и расчистить от витальеров побережье.
«Вот почему фрау Гретхен отмахнулась от моих услуг, — подумал испанец. — То чудовище, которое достраивают тевтонцы на своей верфи должно стать грозой здешних вод».
Он видел большой недостроенный корабль в гавани, похожий на флагман флота ставшего легендой испанского адмирала Дориа. «Спрут» показался бы жалкой лодочкой рядом с этим чудовищем.
— Желаю успехов, — буркнул де Сото. — Как я понял — здешние моря нуждаются в добром корабле, способном одним залпом пускать ко дну пиратские лоймы и когги.
— О да, — Роже сделал мечтательную мину. — Витальеры из польских и литвинских земель, нарушающие торговлю Ливонии с Ганзой, новгородцы, пополняющие казну московитов, нахальные свены, дерзкие англичане — все должны получить хороший урок.
Он повернулся к испанцу.
— Мы в Ливонии пока еще слабо знакомы с морским делом. Разумеется, нет такого дела, что не осилил бы германский гений, да и Ганза поможет нам моряками и всем прочим. Но вы, рыцарь Кастилии, пришлись мне по душе. Что вы скажете о службе на благо Ливонии?
Де Сото некоторое время помедлил, подбирая слова, дабы ответ не прозвучал излишне дерзко.
— Я привык к своему «Спруту», так что переходить на чужой корабль не стану.
— Никто и не предлагает вам должность капитана, — отреагировал Роже жестко. — Командиром флагмана флота магистра Ордена Ливонского будет только рыцарь ордена. На должность нижестоящую звать гранда — неучтиво, это я понимаю…
— О чем же речь, благородный комтур?
— Почему бы вашему «Спруту» не стать частичкой будущего флота Ливонии?
— Годы ратной жизни в теплых морях, — ответил де Сото, — научили меня одной премудрости: побеждает в море лишь одиночка. Флоты слишком неповоротливы. А совместные рейды двух-трех посудин себя не оправдывают.
— Весьма жаль, — Роже не казался слишком уж раздосадованным. — Ваш опыт был бы прекрасным приобретением для Ливонии. Может быть, у вас есть друзья в теплых морях, которые…
— У Лиса нет и не может быть близких друзей, — отрезал де Сото.
Ему показалось, что Роже с облегчением перевел дух.
«Все ясно, — де Сото читал по лицу молодого комтура, словно по страничке распахнутого требника. — Мальчишка боится, что кто-то более опытный отнимет у него лавры первого ливонского капитана! Командиров отдельных отрядов и комтуров замков в Ливонии полно, а капитан будет один. Честолюбивый юнец, щенок».
На ристалище появились лучники. Соревнования подобного рода де Сото считал скучными, и потому смотрел за происходящим лишь краем глаза, погруженный в свои мысли.
Правда, он отметил, что стрелки в замке весьма неплохи. Когда же пришла очередь арбалетчиков, де Сото повернулся к Чернильному Грейсу.
— Я должен буду передать фрау Гретхен все устно, или же…
— В сундуке с вашим призом, — шепнул шпион, — будет лежать свернутый папир, запечатанный моим перстнем. Прошу вас доставить его в целости и сохранности. Но все основное я доверяю вашей памяти и сердцу.
Де Сото усмехнулся и вернулся к созерцанию воинских забав.
Вскоре рыцари утомились и потребовали нового пира. Смущенные лучники и арбалетчики, в основном — кнехты, стали собирать стрелы и убирать с ристалища мишени, так и не выяснив, кто же из них первый.
Идя в сторону пиршественной залы и предвкушая безыскусных артистов, неизбежную музыку и глупых шутов, испанец спросил у Чернильного Грейса, собравшегося на свою лойму:
— Есть ли у московитов флот?
Некоторое время шпион размышлял над вопросом.
— Устье Наровы досталось русским не так давно. У меня есть сведения, что хитрый Басманов созывает к себе капитанов и знакомых с морским делом людей, готовит верфи. Собственно, на основании
