Иван попытался пошевелить рукой, потом ногой. Руки слушались с трудом, ноги совсем не слушались. Он провел рукой по телу и почувствовал знакомый регенерационный гидрокомбинезон, какой применяется при сильных поражениях кожи и мышечных тканей.
- Какой сегодня день? – спросил Иван.
- 3 июня. Сегодня Владимирская икона Божьей матери.
- Сколько же я болел? 4 месяца, выходит?
- Да, два месяца реанимации, остальное – восстановление поврежденных тканей. Внутренние разрывы, кровоизлияния, переломы. Слишком большие перегрузки.
- А почему ты не пострадала?
- Меня выписали месяц назад.
- А кто-нибудь еще болен?
- Нет, все уже здоровы, ты последний.
- Мы на Земле?
- Как видишь.
- Как же мы успели долететь? Ведь если спасатели вылетели бы в момент аварии – им лететь не меньше трех месяцев и назад три.
- Значит, сейчас идёт следующий год. Я сама только месяц назад как выздоровела.
- Ты покрестилась?
- Да, я покрестилась. После аварии я каждое воскресенье хожу в храм. Отец Михаил благословил каждую неделю причащаться.
Что-то в ответах Валентины показалось Ивану нехорошим. Ненастоящим. Но что? Иван не мог сообразить. Да и, вообще, его самого удивило, как не хочется ему что-то узнавать о катастрофе и о последующих событиях. Было просто радостно, что он жив, что Валентина воцерковляется, что он на Земле в любимом приходе. Ивану захотелось, чтобы рядом оказался отец Михаил, и Валентина как будто услышала его мысли и пошла за батюшкой. За окном светило солнце, но окна были занавешены, и Иван не мог посмотреть в окно, хотя очень хотелось. Иван часто и много разговаривал с Валентиной и чем больше он с ней общался – тем больше она ему нравилась. После катастрофы она сильно изменилась. Похудела, и, кажется, даже помолодела. Куда-то пропала ее солидность, амбициозность. Она не носила обтягивающий комбинезон как раньше, а носила белый халат и белую косынку с красным крестом наподобие девиц из сестричества. Иногда Ивану казалось, что рядом с ним не тридцатилетняя женщина, а восемнадцатилетняя девица.
Силы постепенно возвращались к Ивану, и он скоро уже мог ходить. Сначала на костылях, потом самостоятельно. Валентина всегда была рядом и ни на шаг не отходила от больного. Все время она что-то рассказывала Ивану, и ему хотелось слышать ее голос, хотя то, что она рассказывала, он слышал не один раз. Погода испортилась, и небо было затянуто тучами, висел туман и моросил мелкий дождь. Однако в храме было всегда тепло, сухо и уютно. Удивительно, как спокойно проходили службы. Не было ни плачущих младенцев, ни «захожан», забежавших в церковь, чтобы поставить свечку перед любимой иконой. Иван к радости своей видел, что все, с кем он был в экспедиции, ходят в храм, причем на каждую службу.
* * *
Сколько времени прошло, Иван не знал. Приступ страха напал на него внезапно. Страх был настолько силен, что Иван едва не потерял сознание. Ужас без видимой причины. Просто ужас на пустом месте. Ужас, от которого стынет в жилах кровь и от которого пропадает дар речи. Иван просто шел с Валентиной от храма к фонтану через сад и вдруг ему стало страшно. Недавно Валентина призналась ему в любви, и он предложил ей жениться, на что она с радостью согласилась. Они подошли к отцу Михаилу, и он обещал обвенчать их через месяц. И вот теперь они идут по парку. Он держал Валентину за руку. Они встали возле фонтана друг напротив друга. Они ни о чем не говорили – просто смотрели друг на друга. И тут напал страх. Валентина, казалось, ничего не заметила, но Иван с тех пор постоянно думал о том, что его так напугало.
Приступ страха повторился через неделю. Он тогда просто лежал в постели и глядел в потолок. За окном слышался шум дождя, Иван посмотрел на окно и испытал страх. Хотелось закричать, но крик застрял в горле, уступив место молитве. «Господи, Иисусе Христе, помилуй меня, грешного!» Ивану вдруг захотелось, чтобы под рукой были четки, хотя знал, что в палате их нет. Тогда Иван стал искать хотя бы веревочку, из которой можно было бы сделать четки, навязав узелки, и тут под кроватью нашел шерстяные четки. Они были теплые и чуть-чуть мокрые. Перебирая узелки четок, Иван начал успокаиваться. С молитвой приходила уверенность и спокойствие. Однако заснуть не удавалось и Ивану захотелось почитать. Только тут он вспомнил, что не читал ничего с того момента, как оказался в больнице. Да и
