пор девочка боялась, что платочек опять пропадет, и никогда его не снимала, а чтобы сам не снялся – творила Иисусову молитву. Долгую и счастливую жизнь прожила девочка, ни на минуту не расставаясь с платочком. А когда состарилась и умерла – так и похоронили ее в платочке…
История не сохранила точное место ее могилки, но существует предание, что если придет православная отроковица, или девица, или жена, или старушка на ту могилку – ее платочек станет таким же чудотворным, как у той девочки!
Июнь 2003 г.
НЛО. Прерванный контакт.
Молодой батюшка иерей Василий болел простудой третью неделю. Приход, куда его направили после окончания семинарии, представлял собой маленькую деревню, в которой сохранились остатки храма. Маленькая русская деревня зимой – невеселое зрелище. Огромное заснеженное пространство, из которого торчат крыши домов. Если исправен трактор и трезв тракторист – бывает прочищена центральная дорога. Но этой зимой так случилось, что трактор сломался, а тракторист, и без того пивший не меньше других, – совсем спился, поэтому деревню плавно заносило снегом. Конечно, при желании хоть немного трезвый мужик мог добраться даже до церкви, утопая по пояс в снегу, но такого с тех пор, как батюшка Василий попал на приход, не случалось. Все пьянствовали у себя в домах. Винопитие – это тот грех, в котором погибала деревня. Поначалу отец Василий с ревностью взялся было за борьбу с пьянством, но безрезультатно. Несмотря на то, что молодой поп обошел каждый двор и беседовал с каждым мужиком и бабой, рассказывал о том, как с трезвой душой и верой в Бога можно восстановить не только былые мощь и величие деревни, но и всей России. Все соглашались, но в тот же вечер встречали его пьяные. Единственное, на что удалось собрать мужиков, так это на то, чтобы покрасить ограду кладбища. Окончание работы было отмечено запоем, длившимся не меньше недели. Со временем уныние все больше и больше охватывали молодого священника, и скоро он стал замечать, что и сам все больше и больше приобщается к общедеревенскому греху. Сначала он, будучи воодушевленным житием московского подвижника – святого Алексея Мечева, служил литургию каждый день, надеясь, что Бог приведет народ в храм. Но все было безрезультатно. Все чаще замечал батюшка, что превращает в кровь Христову все более и более полный большой потир кагора, оставшийся с тех времен, когда в старые давние времена за литургией причащались больше сотни человек. Будучи превращенным в Кровь Христову, кагор сохранял все свойства вина, и батюшке это нравилось. То вино, которое не задействовалось на изготовление Святых Даров, употреблялось на трапезе. Жена сначала ворчала, а потом успокоилась и сама все чаще и чаще помогала батюшке допивать остатки кагора. Со временем батюшка, узнав о целебных свойствах перцовой водки, начал часто простужаться и подолгу лечиться ей. Так как выздоравливать не хотелось, то и болезнь не проходила, поскольку как кагора, так и водки было много – у прихожан это была своеобразная денежная единица, которой они норовили расплатиться даже за крещение и отпевание. Ссылаясь на болезнь, иерей Василий все реже и реже служил, особенно зимой, т.к. для этого надо было расчистить от снега дорогу к храму, натопить церковную печь, а также вычитать все необходимые молитвенные правила.
Батюшка проснулся ночью от того, что услышал как будто в глубине мозга зовущий голос. Голос звал его спокойно, но настойчиво. Часы показывали около 3-х ночи, однако в окно светил свет. Мысль о том, что электрик Петр заменил на столбе возле храма лампочку да еще зажег ее ночью, казалась совсем невероятной. Жена крепко спала, да и батюшка не слишком хотел ее будить. Голос в голове то затихал, то усиливался. «Отец Василий, просыпайся. Отец Василий, выйди на крыльцо. Ты нам очень нужен. Только ты можешь нам помочь. Ты нам очень нужен. Отец Василий, поторопись. Иначе будет поздно. Отец Василий, ты нам очень нужен.»
Выругавшись про себя неблагочестивыми словами, как это делают деревенские мужики, отец Василий встал с постели, надел валенки и полушубок и открыл дверь. В лицо пахнуло свежим морозным воздухом. Удивительно, но на улице было светло. И это был не солнечный свет и не свет от лампочки на столбе. Свет двумя мощными направленными лучами бил откуда-то сверху. Там, где свет касался снега, образовались круги диаметром около метра – в них снег подтаял и осел. Один круг был прямо возле туалета, другой – на огороде – в стороне от первого метрах в семи – восьми. Посмотрев вверх, отец Василий замер от удивления. Лучи света исходили из огромного светящегося диска, неподвижно висевшего в нескольких десятках метров над землей. Диск явно представлял собой материальный объект, судя по всему – космический корабль. Несколько минут отец Василий неподвижно стоял и смотрел на необычный объект, забыв даже о голосе в голове. Внезапно в том месте, где луч, ближний к туалету, уходил в снег, свет начал как бы сгущаться. Не прошло и минуты, как в нем образовалось явно материальное тело инопланетянина. Он был ростом около метра, голова росла прямо из плеч, без всякой шеи. Маленький, коренастый и как будто одетый в скафандр. Инопланетянин поднял руку, как будто приветствуя жителя Земли. Он сделал несколько шагов вперед, оставляя на снегу отпечатки ног, обутых в необычные ботинки – не овальные, а в форме равностороннего треугольника. Тут батюшка заметил, что из второго луча вышел такой же инопланетянин и сделал несколько шагов к нему. Оба существа прошли еще несколько шагов вперед и остановились примерно в 5-ти метрах от батюшки. Теперь он мог отчетлива различить пришельцев. На них действительно были прозрачные скафандры, сами же тела были зеленые, пупыристые и довольно мерзкие. Большущие глаза занимали большую часть лица, рот и нос, наоборот, были очень маленькими.
Тут батюшка снова услышал голос:
«Мы – жители планеты Тох из звездной системы Пси созвездия Рака. Мы узнали, что на Земле Бог-Творец всего сущего дал людям откровение и создал религию Христианство. И эта религия позволяет приобрести после смерти вечную жизнь. Наша цивилизация достигла колоссальных успехов в науке и технике. Мы научились летать между звездами со скоростью в тысячи раз быстрее света, мы научились лечить любые болезни, но мы не можем победить смерть. Мы живем по триста лет, а потом умираем, и от нас ничего
