На себя бы посмотрел. От идиота слышу.
Мне вдруг стало до слез обидно. Из-за него я той ночью наглоталась сыворотки и испугалась до полусмерти. Из-за него меня корежило все выходные, включая пятницу. До кучи — потерянная на месте аварии (в его машине, между прочим!) сумочка с документами, деньгами и картой, на которой еще оставалась корпоративная мана.
Знаете, сколько мороки это все восстанавливать?
Я уже молчу про новые сапоги, от которых остались одни подметки. Вот они точно не подлежали восстановлению.
У-у-у…
Так бы и треснула этого придурка по лбу! А была бы в другой ипостаси — еще и нагадила бы сверху!
Очень некстати зачесались локти, и я, не раздумывая, полезла в рюкзак за ингалятором. Судорожный вдох, и мне сразу полегчало. Что бы там ни говорила Ба, отказываться от СС я не намерена.
— Извини. — Присмиревший Хиро вертел в руках изящную чашку, избегая смотреть мне в глаза.
Засунул бы свои извинения… куда-нибудь.
Я молча встала и начала одеваться.
— Далеко собралась? — Глава юридической службы даже не попытался меня остановить, невозмутимо допивая свой чай.
Мятая десятифунтовая купюра легла на стол. Больше у меня не было. Надеюсь, этого хватит.
— Перерыв почти закончился. — Я вскинула на плечо рюкзак. — Спасибо за ланч. Увидимся через шесть месяцев.
Покидая кофейню, я ругала себя распоследними словами. Глупо изображать гордую, когда в кошельке осталось пять фунтов, а его пополнения в самое ближайшее время не предвиделось.
Но еще глупее было не попробовать шоколадный кекс!
Не особо скрываясь, божья коровка неторопливо пересекала стол. Я прилепила на ее красный глянцевый бок стикер, и теперь уже по столешнице полз листочек с проявившейся на нем красноречивой надписью: «Работать, дура, работать!»
У Мари достаточно специфическое чувство юмора. Честно говоря, у меня оно не лучше, если принять во внимание мою последнюю шутку. Браун потом неделю дулась. Но она сама виновата. Честно-честно. Во- первых, когда уходишь, компьютер нужно блокировать, это в любой инструкции по безопасности написано. Во-вторых, не надо оставлять открытым файл со служебной запиской в кредитный отдел — слишком искушает. А в-третьих, ничего страшного, если бы в кредитном прочитали парочку-другую нецензурных определений их работы, я писала это от всего сердца, поверьте. К тому же уверена, там слышали выражения и похлеще. Эх, жаль, Мари решила перечитать свое творение перед отправкой.
Листок почти достиг края, когда я со всего размаха припечатала его к столу.
— Уууй! — раздался вскрик из секции, где сидели девчонки из группы по обслуживанию маномантов.
Из-за перегородки высунулась Клер, прижимающая ладонь к правому уху.
— Спэрроу, что творишь!
Вместо ответа я прихлопнула невесть откуда взявшегося в разгар осени комара.
В секции сопровождения депозитов и ценных бумаг подскочила с болезненным возгласом Ирэна Полак, первая подпевала нашей На-Ма.
— Спэрроу! — заорала она. — Я отдала за него почти пятьдесят фунтов!
— Ой, Ирэна, прости. Я думала, это обычный комар, а не подслушивалка. — Моя кроссовка опустилась на пробегающего мимо таракана. — Что-то насекомых развелось…
На этот раз никто не закричал и не подскочил. Я недоуменно оглянулась.
— Элка, ну все, — сдавленно пискнула Мари, — ты попала.
И показала взглядом на кабинет начальства. Вжав голову в плечи, я посмотрела наверх.
Держащаяся за правое ухо гранд-магесс Монгрел взирала на меня, как на убийцу ее горячо любимого бульдога Жана Франсуа. На-Ма брала его пару раз на корпоративные выезды на природу. Слюнявая приставучая скотина с выпученными глазами и совершенно дурным характером.
«Никакой премии до конца года. Следующего», — большими буквами можно было прочитать во взгляде начальницы.
Магесс, не будь дурами, затаились по своим рабочим местам, а от моего стола в срочном порядке отбыли две мухи, три комара и одна оса.
— Мари, займи денег до зарплаты, — попросила я, после того как в кабинете начальства закрылись жалюзи.
— Хочешь заказать На-Ма киллеру или напиться с горя?
Нет, купить мыло и веревку.
— Боюсь, ни на какое хорошее развлечение моей зарплаты теперь не хватит. Мы с Вампом попали в аварию, когда он меня подвозил в четверг вечером, — со вздохом призналась я. — Мне пришлось попрощаться с сумочкой, документами, деньгами и новыми сапогами. Короче, так получилось.
— Теми сапогами, что ты купила в прошлом месяце? — ужаснулась подруга.
— Ага.
Мы помолчали.
— А он не может тебе помочь?
— Кто?
— Ну… Вамп.
— С какой это радости? Я даже в кофейне сегодня сама за себя платила. Вон в кошельке последняя пятерка осталась. Браун, займи, а? Стыдно признаваться, но домой не на что доехать.
Мари махнула рукой:
— Не переживай, конечно, займу. Но Вамп-то каков гад!
— Вообще-то это я гордую из себя начала строить…
Подруга осталась непреклонной:
— Да не выгораживай ты его. Он же за рулем был, когда вы в аварию попали? Значит, виноват.
С такой стороны рассмотреть ситуацию мне в голову не пришло. Это же как можно было припечатать рассветника. Да еще компенсацию за моральный и материальный ущерб потребовать. Все-таки прав был Хиро — дура и есть.
— Сапоги жалко. Я сама на них засматривалась, размера моего не было.
— Жалко, — согласно вздохнула за перегородкой Хоуп.
— Смит! — заорали мы с Мари хором. — Достала уже подслушивать!
Ответом нам было возмущенное молчание.
Раз премии все равно не светило, я решила уйти с работы вовремя. Вообще-то в нашем отделе это мало того что не принято, но с легкой руки На-Ма стало считаться за страшный грех. Даже если ты опаздываешь на электричку, которая ходит с периодичностью раз в час, это никого не волнует.
На глазах у ошеломленных коллег я вышла из кабинета, как только секундная стрелка больших офисных часов пересекла цифру двенадцать.
— Мисс Спэрроу! Мисс Спэрроу! Подождите! — Запыхавшийся охранник нагнал меня на выходе из стеклянной вертушки. — Вот, вам просили передать.
Он протянул мне коробку с отпечатанным логотипом «Терры» на картонных боках. Внутри лежали два шоколадных кекса в бумажных розетках и аккуратно сложенная вчетверо десятифунтовая банкнота.
В кои-то веки электричка на шесть двадцать ушла не без меня.
Прижимаясь лбом к холодному стеклу, я размышляла о том, где бы раздобыть денег. Мимо проносились дома пригорода, а перед моим мысленным взором сменяли одна другую картины кабалы под началом трио «ВеликиЭ».
Нет, не подумайте плохого. И мама, и Ба, и тетя Э — чудесные женщины, я люблю каждую из них. Это самые близкие мне люди. Но они ведьмы. И этим все сказано.
