Моего брата трясло от ярости.
Я никак не успевал выхватить пистолет до того, как он нажмет на курок. И даже если бы успел, девятимиллиметровая пуля могла и не убить его, а вот он с десяти футов из дробовика наверняка разворотил бы мне всю грудь.
– Подожди, Пити! – Я не был уверен, что он узнал меня с бородой. – Это же я! Брэд!
Еще до моего крика его глаза сузились. Пити выглядел удивленным. Постепенно узнавая, мой брат понял, кто стоит перед ним.
Ветер дул с такой силой, что я едва услышал, как он произнес:
– Брэд...
– Послушай! Они говорили тебе, кто такой Лестер? – закричал я, стараясь привлечь его внимание. – Ты знаешь, почему тебя похитили?
– Лестер, – эхом отозвался он.
– Они тебе говорили, что Лестер был единственным сыном Оруэлла и Юники?
Из подвального окна струился дымок.
Потихоньку отступая от дома, я говорил все быстрее и быстрее:
– Они сказали тебе, что он умер и они чуть не сошли с ума от горя?
Сейчас дом взорвется.
– У них уже было три выкидыша! – кричал я во все горло, а сам дюйм за дюймом пятился к деревьям. – Остальные Денты умерли! Юника больше не могла зачать. Лестер был единственным продолжателем рода!
Пити перевел взгляд на ствол своего ружья.
– Лестер.
Дым из окна шел все сильнее, а я подбирался все ближе к деревьям.
– Они хотели найти ему замену. Но не в Броктоне. Слишком близко к дому. Их могли поймать...
Пити следовал за мной, не опуская ствол дробовика.
– Поэтому они стали просто ездить по стране в надежде на то, что Бог подаст им знак и пошлет мальчика того же возраста. Они искали в разных городах. Из Индианы поехали в Огайо. Побывали в Коламбусе. Приехали в Вудфорд. – Я говорил все быстрее, все громче. – Мы никогда не узнаем, почему они свернули с шоссе и заехали в наш город. Наверное, усмотрели знак Божий... Они просто увидели тебя, когда ты ехал на велосипеде!
– Ты не подскажешь, как нам выехать на шоссе? – с невыразимой горечью произнес Пити. – Ты веришь в Бога? Веришь в конец света?
Дым из подвала валил клубами. Я был уже недалеко от деревьев.
Пити шел за мной, крепко сжимая ружье.
– Они схватили тебя, спрятали в подземной камере и сказали, что тебя зовут Лестер и что они будут наказывать тебя, если ты не станешь вести себя как их сын...
– Лестер...
Мне показалось, что за клубами дыма в окне уже видны языки пламени.
– Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. Лука, глава пятнадцатая, стих двадцать четвертый, – произнес Пити.
– Когда ты говорил мне, что тебя унижали, я подумал, что ты имеешь в виду сексуальное насилие...
Я отступил еще на шаг.
Пити следовал за мной.
– Теперь я понимаю, что ты говорил об унижении твоей личности. Твоей души. Они так хотели, чтобы ты стал Лестером, что избивали тебя и морили голодом, обращались с тобой как с животным, пока ты сам перестал понимать, кто ты на самом деле. Это было так ужасно, что в конце концов ты был готов стать кем угодно, только бы они не истязали тебя, только бы выносили нечистоты и давали что-нибудь поесть.
– Они учили меня Святому Писанию, – сказал Пити. – И истина сделает вас свободными. Иоанн, глава восьмая, стих тридцать второй.
– Истина в том, что ты можешь стать свободным. Я тебе помогу, Пити! Еще не поздно! Полиция поймет, почему ты совершил то, что совершил, и тоже поможет тебе. Поверь мне, жизнь может быть лучше. Не дай Оруэллу и Юнике погубить себя еще раз. Перестань быть тем, кого они из тебя сделали, Пити!
– Не называй меня Пити!
Мой голос сорвался, когда я заговорил:
– Даже выразить не могу, как мне жаль. Знаю, что твоя жизнь изменилась из-за меня, что все было бы иначе, не прогони я тебя тогда. Но пойми, мы же были детьми! Откуда я знал, что Денты тебя похитят? Никто не мог этого знать. Ты был всего лишь младшим братом, который путается под ногами. Я не знал, что так получится, Пити... – По моему лицу потекли слезы. – После того как ты пропал, не было ни одной ночи, чтобы я не просил Господа вернуть тебя, дать мне еще один шанс. Позволь мне сделать это для тебя, Пити! Прошу, позволь мне дать тебе ту жизнь, которую отняли Оруэлл и Юника!
– Не называй меня Пити!
– Ты прав. Когда ты был в моем доме, то просил называть тебя Питером, а я не захотел. Мы уже не
