Дэвид Моррелл
Давно пропавший
Посвящаю легиону пропавших, посвящаю когорте проклятых.
Джеффри Уайнеру, ответственнейшему человеку.
Когда-то давно ты дал мне слово и сдержал его. Спасибо за то, что охранял двери, не позволял мне отвлекаться и дал время, чтобы написать эту книгу
Часть первая
1
Когда я был подростком, пропал мой младший брат. Что называется, просто исчез с лица земли. Его звали Пити; он ехал на велосипеде с бейсбольного матча, устроенного после уроков. Нет, брат не играл. Там были ребята постарше, вроде меня, то есть лет тринадцати, а Пити исполнилось всего девять. Он меня обожал и повсюду таскался за мной, но ребята жаловались, что парнишка путается под ногами, поэтому я велел ему отцепиться и валить домой. До сих пор помню, как сердито он посмотрел на меня, вскочил на свой велик и закрутил педалями – худенький мальчишка со стрижкой 'ежиком', в очках, с пластинками на зубах, веснушчатый, в мятой рубашке, поношенных джинсах и кедах... Таким я видел его в последний раз. Четверть века назад. Почти что вчера.
К ужину Пити не появился; мать обзвонила его друзей, но те отвечали, что не видели брата. Через двадцать минут отец позвонил в полицию. Больше всего он боялся (по крайней мере, в тот момент), что Пити сбила машина, однако дежурный в участке сообщил, что происшествий с подростками-велосипедистами не зарегистрировано. Полицейский заверил, что патрульные машины займутся поисками мальчика и что он обязательно перезвонит, если что-нибудь узнает.
Отец был не в состоянии просто сидеть и ждать. Он заставил меня описать наиболее вероятный маршрут, по которому Пити мог ехать от игровой площадки до дома. Мы с ним проехали на автомобиле туда и обратно, в сумерках едва не проскочили мимо велосипеда, но в последних лучах заходящего солнца я успел заметить отблеск катафота.
Велосипед был спрятан в кустах. Рядом с ним мы нашли бейсбольную перчатку Пити. Обыскали всю округу, кричали, звали брата по имени. Расспрашивали людей, живущих на близлежащей улице, не видели ли они мальчика, похожего на него.
Но мы так ничего и не узнали.
Когда отец гнал машину домой, на него было страшно смотреть. Он непрерывно бормотал: 'Боже мой, боже мой...'
Я мог надеяться только на то, что Пити разозлился на меня, когда его прогнали с бейсбольной площадки. Мне представлялось, что к ночи он заявится домой и спросит: 'Ну что, намучился? Может быть, я нужен тебе больше, чем ты думаешь?'
На самом деле я действительно мучился, потому что понимал: Пити не мог оставить велосипед в кустах, он слишком им дорожил. И зачем ему было бросать там же бейсбольную перчатку? С ним случилось что-то нехорошее, и этого не произошло бы, не вели я ему исчезнуть.
У мамы началась истерика. Отец снова стал звонить в полицию. Вскоре приехал детектив, а на следующий день организовали широкомасштабные поиски. Газеты вовсю смаковали происшествие (все это случилось в городке Вудфорд, недалеко от Коламбуса, штат Огайо). Мои родители обратились на телевидение и радио, умоляя похитителей Пити вернуть ребенка. Все было бесполезно.
Не могу описать, сколько боли и страданий принесло нам исчезновение Пити. Мать начала принимать таблетки, чтобы хоть как-то успокоить нервы. По ночам я постоянно слышал ее рыдания. Меня не покидало чувство вины из-за того, что я прогнал брата с бейсбольной площадки. Всякий раз, когда открывалась парадная дверь, я молил Бога, чтобы это оказался Пити.
Отец запил, потерял работу и постоянно ругался с мамой. Через месяц после того, как его выперли, он погиб, слетев с хайвея: машина перевернулась несколько раз и грохнулась колесами вверх.
Матери пришлось продать дом. Мы переехали в небольшую квартирку, а потом стали жить с родителями мамы в Коламбусе. Меня постоянно терзала мысль: а как же Пити найдет нас, если захочет вернуться?
Образ брата преследовал меня. Я повзрослел, закончил колледж, сделал неплохую карьеру, женился, у нас появился сын. Мир здорово изменился. Но Пити в глубинах моего сознания оставался мальчишкой, все тем же худеньким девятилетним пацаном, который сердито посмотрел на меня, вскочил на велосипед и уехал в никуда. Ни на миг я не переставал страдать оттого, что потерял брата. Если появлялось сообщение, что какой-то фермер нашел на своей земле скелет ребенка, я горевал – ведь это могли быть останки Пити. Но всякому терпению положен предел. В конце концов я понял, что мне необходимо узнать правду о том, что случилось. По профессии я архитектор. Какое-то время работал в крупной компании в Филадельфии, однако мои лучшие разработки не соответствовали ортодоксальным взглядам руководства, и я решил начать собственное дело. Одновременно мне пришло на ум сменить место жительства, но переехать не в сторону восточного побережья, а подальше от него. Жена удивила меня, одобрив эти идеи с гораздо большим пылом, чем я ожидал. Не могу объяснить, почему мой выбор пал на Денвер – центр страны гор, пропитанной легендами Дикого Запада. Однако мы туда переехали, и с самого начала мои проекты оказались востребованными.
Два офисных здания, спроектированных мною, расположены в районе городских парков. Они не только гармонично вписываются в окружающий пейзаж, но и воссоздают его; стекло и кафель, подобно гигантскому зеркалу, отражают пруды, деревья, лужайки; здания словно растворяются в природе.
Однако особенно я горжусь своими жилыми домами. Многие мои клиенты живут близ дорогостоящих курортов, таких как Аспен и Вейл, но они уважают горы и не любят пускать пыль в глаза, предпочитая жить в природе, а не вторгаться в нее. Я их понимаю. Спроектированные мной постройки настолько сочетаются с натурой, что вы их не увидите, пока не окажетесь у самого порога. Их закрывают деревья и холмы. Под ними бегут потоки. Просторные скальные платформы служат верандами. Булыжники становятся ступенями, утесы – стенами.
Ирония судьбы в том, что самое большое внимание привлекают здания, которые по идее не должны бросаться в глаза. Мои клиенты, несмотря на все их заверения о стремлении стать невидимыми, не в силах сопротивляться желанию похвастаться своими жилищами. 'Красивый дом' и 'Архитектурное обозрение' публикуют статьи, хотя фотографии экстерьеров больше напоминают натурные съемки, чем изображения домов. Местный кабельный телевизионный канал посвятил им двухминутный сюжет в десятичасовом
