Джо с любопытством вытянул шею. Те, кто играл в команде в прошлом году, нервно заерзали.
«Мумбо-юмбо, мумбо-юмбо».
Ящик открыт, но что внутри? Не видно, тренер загородил обзор.
Вот он медленно отошел в сторону.
Парни испуганно заохали.
Небольшая, сантиметров тридцать высотой, каменная статуэтка цвета липового меда. Не гладкая и блестящая, а, наоборот, шершавая, будто песком натертая. Вся поверхность в маленьких круглых дырочках.
Это карлик, жуткий, скрюченный уродец. Круглая лысая голова, толстые негроидные губы, надутый живот, вертикальный разрез вместо пупка. Сидит по-турецки, целомудренно прикрыв срам рукой. Чем-то похож на китайского божка, чем-то — на статуи с острова Пасхи, которые я видел в учебнике истории, чем- то — на тех жутких монстров, которым поклонялись ацтеки и майя.
Что за черт?
Те, кто играл в команде с прошлого года, старательно прятали глаза.
— Наверное, новеньким нужно объяснить. Ребята, познакомьтесь, это... Как бы его назвать?
Наш идол или божок. Неважно, главное, он приносит команде удачу.
— Мумбо-юмбо, — снова зашептал кто-то из парней.
— Вот уже несколько лет перед каждой игрой мы проводим небольшой ритуал. — Хейз вытащил на середину комнаты столик. Ножки заскрипели по бетонному полу. — Перед каждой игрой я ставлю статуэтку на столик, мы дважды обходим вокруг, и каждый кладет руку на ее голову. А потом выходим на поле и разбиваем противника в лепешку.
Что за чушь?
— Многим это покажется ерундой, — будто прочитал мои мысли Хейз. — Наверное, так и есть. — Он смущенно усмехнулся. — Но мы вот уже восемь лет не знаем поражений, и я боюсь что-то менять. Считайте меня суеверным дураком, да только, раз все идет хорошо, зачем нарушать традицию? Надеюсь, никто не против?
Тренер внимательно нас оглядел, будто желая проверить, дошли ли его слова по адресу.
Боже, он ни перед чем не остановится! Ради победы по головам пойдет. Секунду назад унижал, а теперь какую-то статую навязывает...
— И последнее: посторонним незачем знать, как мы настраиваемся на матч. Подумают, что тут черная магия или еще какая-нибудь дрянь. Поэтому в команде существует правило: за пределами раздевалки никаких разговоров о мумбо-юмбо. Пусть это будет нашим маленьким секретом.
Вот почему я до сих пор не слышал об этом уродце!
— Предупреждаю сразу: тот, кто проболтается, автоматически вылетает из команды! Я серьезно. — Мы снова поежились под свирепым взглядом тренера. — Итак, клянетесь, что будете молчать?
— Клянемся, — нерешительно проговорили несколько человек.
— Не слышу... Громче!
— Клянемся, — повторили мы.
— Громче!
Мы заорали так, что заболело горло.
— Уже лучше. — Хейз вытащил уродца из шкафчика и поставил на стол.
Боже, вблизи этот чудик еще страшнее.
Мы дважды вокруг него обошли, каждый дотронулся до шероховатой головы, а потом...
В то, что произошло потом, верится с трудом.
За первые пять минут счет так и не открыли, а затем Хейз выпустил меня.
Ничего особенного, тренировка как тренировка... Я получил пас, и в ту же самую секунду все переменилось. Вот она, настоящая игра! Вот ради чего я надрывался несколько недель. Парни из Ковингтона настроены весьма решительно... Наш ретернер несется к конечной зоне соперника, мы ставим блок. Сердце бешено бьется, сейчас вырвется из груди. Мяч снова у меня, я бегу что есть силы, даже быстрее, но ковингтонские лайнбекеры не дремлют, пытаются вытолкнуть меня за пределы поля. Руки мокрые, потные. Не дай бог, уроню мяч!
И тут я увидел Джо. Надо же, избавился от лайнбекеров и подбегает к конечной зоне Ковингтона слева. Весь в напряжении, как пружина, в любую секунду готов принять мяч. Я отправляю ему пас: короткое хлесткое движение, как учил тренер Хейз.
Стоп, ковингтонские лайнбекеры! Я резко затормозил, чтобы в них не врезаться. Мяч со свистом рассекает воздух, а я во все горло ору на Джо.
И тут случилось что-то необыкновенное: по коже побежал мороз, кровь превратилась в лед. Левая сторона поля пуста: ни Джо, ни кого-то другого.
Кому тогда я пас отправил? Клянусь богом, он там был...
Секунду спустя мой приятель на другом конце поля, справа. Он, конечно, хороший спринтер, но все- таки... Несется на всех парах и ловит посланный мною мяч!
Болельщики решили, что все было спланировано заранее, такой блестящий тактический ход. Вот Джо пересек конечную зону соперника, торжествующе поднял мяч, и трибуны взорвались овациями. Крики, визг, аплодисменты накрыли меня тяжелой душной волной.
Ликуя, я поднял руки к небу. Надо же, победа! Здорово! Только не совсем честно. Никакая это не тактика, все получилось случайно, будто...
Джо пересек конечную зону справа, весь стадион видел, хотя секундой раньше мой друг был на другом конце поля.
Дело в удаче или нам суждено было выиграть?
Вместо эйфории полное изнеможение, и, пытаясь прийти в себя, я тяжело опустился на скамейку. Голова кругом идет, перед глазами раздвоившийся Джо.
Может, я все это видел только потому, что хотел видеть? Галлюцинациями вроде бы не страдаю...
Ко мне подошел тренер Хейз.
— Что-то случилось, Дэнни?
Я судорожно сжал шлем.
— Не-ет, просто привыкаю...
Оказывается, настоящая игра отличается от тренировки. Такая ответственность! Поверить не могу, неужели я отдал голевой пас?
— Надеюсь, он был не последним!
По коже пробежал мороз.
Странный матч, иначе и не скажешь. Получалось все: неожиданные комбинации, заслоны, блоки, перехваты. За пять минут до конца игры мы вели тридцать пять — ноль.
— Дайте им размочить счет, — велел тренер, прохаживаясь мимо скамейки, на которой отдыхали защитники. — Пропустите разок в конечную зону, смотрите только, чтобы не зарывались.
Мы с Джо удивленно переглянулись.
— Но... — начал кто-то из лайнбекеров.
— Никаких «но»! — перебил Хейз. — Делайте, как говорю! Не надо расстраивать гостей. Пусть думают, что у них был шанс.
Спорить никто не решился, хотя лайнбекеры выглядели крайне обескураженными.
— И смотрите, чтобы все естественно! — прикрикнул тренер.
Сбавив обороты, мы позволили Ковингтону отыграть пару очков.
После матча прямо в спортзале по традиции устраивались танцы. В тот вечер мы с Джо стали настоящими героями: все подходили пожать руку и поздравить с удачным дебютом. Даже Ребекка Хендерсон согласилась со мной потанцевать. Однако вокруг нее крутилась стайка смешливых подружек, значит, домой она поедет с ними.
— Может, в другой раз, — сказала Ребекка.
Хотите верьте — хотите нет, но я не особо расстроился. Мысли были совершенно о другом, я даже не пригласил ее в субботу в кино. Больше всего хотелось потолковать с Джо. Наедине.
Вскоре после полуночи мы отправились домой. Ночь теплая, тихая, воздух уже пахнет осенью. Сунув
