дорогу видишь?
Он указал на двухэтажный пряничный домик, затерявшийся среди зарослей пальметто и воскового мирта.
— Там живет одна старая дева, мисс Мелоди Майклс. Моя бывшая училка. Полдня просидел в ее спальне — наверное, первый мужчина, которому довелось там побывать. Догадываешься зачем?
— Ну, неплохой обзор на усадьбу Дауни.
Педерсон кивнул.
— С двух дня до половины шестого проторчал, а то и до шести. Во сколько ты туда зашел?
— Ближе к шести.
— Пожалуй, что так, — согласился инспектор. — И как они тебе сказали? Когда обнаружили вторую трубку?
— Около двух часов дня Тиффани наткнулась на телефон в коляске для гольфа. А полтретьего им уже позвонили.
— Держи карман шире. Видно, какая-то шапка-невидимка в этих краях объявилась. Там мышь не прошмыгнула — только Кларисса с вещичками убралась. Сказать по правде, я не приметил, чтобы Тиффани Сен-Джеймс выходила на улицу в районе двух часов. После обеда никто носа из дома не показывал. Уж мне ли не знать: я у мисс Мелоди столько чаю выдул! Чашки четыре. Всю ночь на двор бегал.
Мы сидели и слушали, как в траве воркуют горлицы. Потом Педерсон сказал:
— Слушай, я ценю, что ты дал мне время поработать спокойно. Если захочешь завязать с самодеятельностью и вызвать власти, я пойму. Можем прямо сейчас отправиться в участок и позвонить в Нассау или с ФБР связаться. Как скажешь.
— Вчера я, может, и согласился бы, — сказал я, — но теперь…
— Что теперь?
— Слишком далеко все зашло, поздно в кусты прятаться.
Наконец в дверях показалась Зой Эпплквист. Только я собирался раскрыть рот, как она меня опередила:
— Вы не вовремя.
— Слушайте, я просто хотел убедиться, что все в порядке, и узнать, нет ли каких новостей.
— Мне нечего вам сказать. С противной стороной мы больше не контактировали.
Она стояла в дверях с непреклонным видом.
— Честно говоря, я пришел еще по одному делу.
Рассказал в двух словах про наш разговор с Тиффани Сен-Джеймс, упомянув ее противоречивую историю с колясками.
— Ну, этому наверняка найдется разумное объяснение, — заверила Зой.
— Мне бы хотелось самому поговорить с Тиффани и выслушать ее версию.
— Сейчас и пробовать бесполезно. Девчонка не в себе.
— В каком смысле? Она здесь или нет?
— Да куда она денется. Просто не может связно мыслить, в отключке валяется. По крайней мере минуту назад валялась. Пусть отоспится, дуреха. Подозреваю, что эта проныра добралась до заначек Бирмы.
— Понял, видел я пузырьки. Кстати, а кто такая Чери Свонсон?
Зой отвела глаза, но быстро совладала с собой и смерила меня ледяным взглядом:
— Вы всегда копаетесь в чужих вещах? Отвратительная привычка.
— Я не копался. Только у вас в уборной почитать больше нечего. Пришлось довольствоваться тем, что есть.
Никто из нас не проронил ни звука. После продолжительной паузы Зой сказала:
— Ну а как продвигаются дела с деньгами? Успешно?
Я кивнул:
— Наведался в Банк Содружества, побеседовал с управляющим, он объяснил мне процедуру перевода средств.
— Очень хорошо, мистер Частин. Надоело постоянно оправдываться перед похитителями. А теперь я бы вас попросила…
И закрыла дверь. Перед самым моим носом.
Глава 50
Несколько часов я провел в обществе Линфильда Педерсона: он инспектировал свою крохотную территорию, готовясь к мчащемуся на наши головы бедствию. Я дважды звонил Зой Эпплквист поинтересоваться, не было ли известий от похитителей, и оба раза она отвечала отрицательно. Штеффи Планк я не стал беспокоить — не хотелось спешить с переводом денег. Я понимал, что она безумно переживает, и все-таки что-то меня удерживало.
Во второй половине дня Педерсон подкинул меня до «Лоботряса» и намекнул, что не отказался бы пропустить рюмочку-другую. Дрыщ, который отправился разведать местонахождение «Паскуды», пока не возвращался, и я уже всерьез за него беспокоился.
Я сходил на камбуз, вынес бутылочку «Маунт-Бей», плеснул себе и гостю по рюмочке, и мы уселись за тиковый стол. Первая тяжело пошла, вторая уже легче.
Включил радио: передавали последнюю метеосводку. Диктор сообщил, что тропический циклон обогнул остров Майагуана и свернул на запад. По прогнозам синоптиков, к полуночи ураган пройдет над островом Аклинз. Скорость ветра в эпицентре шторма достигает ста двадцати миль в час. Если ненастье будет двигаться прежним курсом, через двадцать часов шторм обрушится на остров Саут-Андрос, достигнув силы ураганного ветра. В зону циклона попадет и Харбор-Айленд. Центр урагана, как предполагают, придется на Флориду близ Дейтона-Бич.
На носу что-то грохнулось, я предположил, что вернулся Дрыщ, и выглянул из каюты. Оказалось, ветром швырнуло с дока пластмассовое ведро, и оно упало прямо на палубу «Лоботряса». Я вышел, поднял нежданный подарок судьбы и припрятал подальше. Хлестал косой дождь, с каждой минутой набирая силу. В гавани почти никого не осталось — траулер да пара-тройка пришвартованных в доках парусников гремели крепежами.
Я вернулся в каюту, и Педерсон сказал:
— Не знаю, может, твой Дрыщ и хорош, но только против Дуэйна Кроу он блоха.
— А я за него спокоен.
— Черта с два! Надо быть полным идиотом, чтобы его туда отправить. А если с ними еще и Ортис обретается, не видать нам Дрыща как своих ушей.
Я сходил на камбуз и плеснул по рюмочке. Мы молча потягивали ром, слушая, как барабанит дождь по крыше да поскрипывают канаты пришвартованных в гавани парусников.
— У тебя бывало такое: уже на поле выходить, а тут на мандраж пробивает?
— А то! Постоянно. Даже если мы точно знали, что выиграем матч. Бывало, еще и стошнит.
— То же самое.
— Так хотелось победить, аж кишки выворачивало.
Я осушил рюмку и направился за очередной порцией. Педерсон отказался — мол, уже тепленький.
— Что-то у меня под ложечкой засосало, — признался я.
— Во-во, — поддержал меня Педерсон. — Пока не сильно, но тоже здорово мутит.
— Давненько такого не было.
— Ага.
— Вроде как-то не по себе.
— И мурашки забегали.
Я взглянул на него:
