— А у вас богатое воображение.
— Н-да, действительно. Видно, издержки профессии. Слишком много нераскрытых дел, знаете ли. Куда ни глянь, мертвые словно из тьмы взывают: «Справедливости, отмщенья!» А смотрите, какие у этих фигур бесстрастные лица. Вам не кажется? Как будто б они смирились со своей нелегкой участью.
— Подпирать собою арку?
— Хотя бы так. Или вон верхние этажи, — улыбнулся Порфирий Петрович.
— Быть женщиной — уже само по себе участь не из легких. Это же женщины?
— Женщины, женщины. Только какие-то, на мой взгляд, слишком мускулистые. Лично мне они больше напоминают мужественные фигуры атлантов. Ну что, заходим?
Повернувшись к Виргинскому, следователь заметил у него на лице еле сдерживаемое возбуждение.
— Вы не смеете меня принуждать, — проговорил студент, не отрывая взгляда от дома. При этом голову он держал слегка на отлете, словно та противилась хозяину обособленно от тела.
— Друг вы мой, да разве ж я осмелюсь…
— Вот и ладно. Я с вами не пойду. Хватит и того, что я вас сюда привел. С меня довольно!
Отвращение охватило уже все его тело — настолько, что он начал пятиться и наконец, повернувшись на пятках, припустил прочь тяжелой трусцой. — Эх, башмаки вы мои, башмаки! — крикнул он на бегу не оборачиваясь.
Умом тронулся, что ли?
Номер дома на поверку оказался 17. Еще одна табличка указывала, что он принадлежит вдове статского советника С. П. Иволгина.
Одна из дверей — та, что слева от центрального прохода с кариатидами, — выходила прямо на улицу. На стук открыла горничная в аккуратном сером платье с накрахмаленным передником. Волосы убраны под чистый белый чепец. Лицо приятное, умное; взгляд открытый, даже немножко дерзкий. На незнакомца она поглядела вопросительно, но без подозрительности. Судя по плохо скрытому нетерпению, нежданный гость отвлек ее от чего-то важного. На вид горничной было лет около тридцати.
— Добрый день, — поздоровался Порфирий Петрович. — Студент Горянщиков, случайно, не здесь проживает?
— Здесь, а что?
— Могу я его увидеть?
— Его нет, вот уж несколько дней.
— А вы, часом, не знаете, где он? — Женщина посмотрела на него более пристально. — Позвольте представиться: Порфирий Петрович, из следственного управления. Прошу прощения за неурочный визит, но дело не терпит отлагательств. Совершено серьезное преступление. — Серые глаза женщины не выдали никакого страха. — Позвольте войти.
Горничная не противясь впустила нежданного визитера, закрыв следом дверь.
Порфирий Петрович оглядел прихожую — безупречно натертый паркет, меблировка добротна и в то же время непретенциозна; на полу и на стенах персидские ковры. И приятный, чуть пряный запах откуда-то из комнат.
— Вам, наверно, лучше к Анне Александровне.
— Она и есть вдова Иволгина, хозяйка дома?
— Да.
— Безусловно, я к ней обязательно пройду. Но вначале мне бы хотелось поговорить с вами. Как вас звать?
— Катя.
— Катя, когда вы последний раз видели Горянщикова?
— Степана Сергеевича?
— Видимо, да. Так когда вы последний раз его видели?
— Дня четыре тому, — подумав, ответила горничная.
— А такое по времени его отсутствие — это, так сказать, в порядке вещей?
— Да не совсем. Ну бывает, пропадает где-то денек-другой. Но чтоб вот так, четвертые сутки кряду…
— Вы ничего на этот счет не думаете?
— Да уж впору и подумать.
— Что же именно?
— Что именно? Да что он, попросту выражаясь, деру дал. Он же Анне Александровне за проживание уж целое состояние должен.
— Вон оно что. А Анна Александровна что по этому поводу думает?
— Анна Александровна? Да то же самое. Мы уж и впрямь думаем: дожидаться его, не дожидаться? А уж денег с него — тем более. А вы это все к чему? — спросила она напрямик.
— Боюсь, что Степана Сергеевича больше нет в живых. Новость эту Катя приняла спокойно, но уже спустя секунду, распахнув глаза, с неподдельным ужасом всплеснула руками:
— Тихон?!
— При чем здесь Тихон?
— Неужто и в самом деле порешил? Ох, тут у них был скандал, чуть не до крови! Тихон аж за топор схватился. А потом, вскоре, Степан Сергеевич взял и куда-то исчез.
Руки у горничной чуть заметно дрожали.
— Отчего же они повздорили?
— Да откуда ж я знаю. Мало ли из-за чего. Следующий вопрос Порфирий Петрович задать не успел.
Откуда-то из глубины дома послышалось призывное:
— Катя! Катюша, ты где? Ты мне нужна!
Отдаленный женский голос перемежался стуком кухонной утвари.
Катя, словно опомнившись, глянула на гостя с укоризной: дескать, навязался бедоносец на нашу голову. Судя по всему, к хозяйке она относилась с большой привязанностью, чтобы не сказать преклонением.
Тем временем в прихожей показалась и сама хозяйка — прямая, чуть чопорная осанка выдавала недовольство некстати исчезнувшей прислугой. При виде Порфирия Петровича она вопросительно посмотрела на Катю, как бы ожидая разъяснений. Горничную строгий вид хозяйки, судя по всему, не смутил: она ответила той смелым взглядом.
Одета Анна Александровна была просто. Стянутые в тугой пучок волосы заколоты шпилькой. Лицо моложавое, с румянцем. Одним словом, цветущая, но уже увядающая красота женщины, умудренной жизненным опытом, который, кроме разочарования, мало что приносит. Встретившись с ней глазами лишь на секунду, Порфирий Петрович отметил, что выглядит она моложе своих лет. (Кстати, Виргинский в разговоре как-то обмолвился насчет дочери. И еще интересно, что за человек был тот статский советник, муж этой дамы. Конечно же состоятельный, судя по дому, который оставил супруге: богатый особняк, с претензией на шик.)
— Так у нас гости? Я и не знала. — Она растерянно отвела взгляд. — Катюша, я там корицу молола, ждала, что ты поможешь. А к нам, оказывается…
Было что-то трогательное в ее смущении. Помимо запаха корицы от женщины исходил тонкий аромат духов. Нежный, суховатый — истинный контраст приторно-сладкому Лилиному амбре.
— Этот господин из полиции, — хмуро сказала горничная.
— Из управления. Следственного управления, — поспешил уточнить Порфирий Петрович со смущенной улыбкой. — Порфирий Петрович, — представился он с легким поклоном.
— А… а что произошло? — спросила Анна Александровна взволнованно.
— Степан Сергеевич скончался, — произнесла Катя дрогнувшим голосом.
Порфирий Петрович украдкой следил за реакцией хозяйки. Трудно было сказать, как на нее подействовали эти слова. Судя по судорожно стиснутым ладоням, сообщение было воспринято с вполне искренним потрясением.
— Боюсь, что и это не все, — уточнил Порфирий Петрович. — Тихон — ваш дворник, я полагаю, — тоже мертв.
— Ой! — вскрикнула Анна Александровна, разом побледнев. — Тиша! Ужас-то какой! Какой ужас!
Она закрыла лицо руками. Катя, подлетев, порывисто ее обняла.
— Мне крайне, крайне неприятно сообщать вам эти горестные известия, — сказал Порфирий Петрович со скорбным видом.
— Бедный, бедный Тишенька, — безутешно раскачиваясь в объятиях Кати, причитала Анна Александровна. Наконец она совладала с собой. — Катюша, не надо. Отойди, милая. — Но стоило горничной отойти, как она беспомощно покачнулась. Порфирий Петрович протянул руку, чтобы ей помочь, но она покачала головой. — Спасибо, не надо. Извините, забыла, как вас…
— Порфирий Петрович.
— Прошу вас, Порфирий Петрович, пройдемте со мной в гостиную. — Хозяйка указала на створчатые двери. — Катюша, душенька, принеси нам чаю.
Стены гостиной покрывали синеватые жаккардовые гобелены с золотистыми карнизами в стиле рококо. Шелковистые, в тон, шторы пышными воланами обрамляли три больших окна. Струящийся сквозь тюль свет отбрасывал на темное платье Анны Александровны молочные блики. В мраморном камине тлели угли, то и дело выбрасывая мелкие язычки огня. Натоплено было жарко.
Жестом хозяйка пригласила гостя сесть на диван, золотистый с бордовым. Как раз в этот момент снаружи в стекло дунул резкий порыв ветра.
— Господи, какое потрясение, — вздохнула Анна Александровна, глядя за окно, будто бы речь шла о погоде. — Как это произошло?
— Боюсь, оба они были, как это ни прискорбно, убиты.
— Нет, не может быть! — вскрикнула она умоляющим голосом, словно не веря собственным ушам.
— Их тела обнаружили по соседству, в Петровском парке.
— Как, в Петровском? — при упоминании Петровского парка Анна Александровна как-то странно встрепенулась. Или так лишь показалось; спустя мгновение она уже взяла себя в руки и выражение ее лица сделалось непроницаемым. Она сцепила перед собой пальцы рук. Порфирий Петрович выжидательно смотрел на женщину, но хозяйка, судя по всему, переборола свои эмоции, и мимика ее ничего уже не выдавала.
Порфирий Петрович, мельком кивнув, принял стакан чая с поднесенного Катей подноса. Взяв из сахарницы щипцами кусочек наколотого сахара, он поставил стакан возле себя на миниатюрный, красного дерева столик.
— Катя мне сообщила, что у Тихона и Горянщикова — то есть Степана Сергеевича — в тот день вышла ссора. Я имею в виду, незадолго перед тем, как Степан Сергеевич исчез.
— Да, именно так. Весь дом всполошили. Аж перед домашними неловко.
