– Они добрались, – сказала Элла. – Штамп многих из той партии перевозил. Всех их оставили на Блустоун-роуд. Это недалеко.
Сэти замерла от счастья; благодарность переполняла ее, и она, тихо празднуя радостную весть, очистила от шелухи картофелину, разломила ее и съела.
– То-то они тебе обрадуются! – сказала Элла. – А эта кроха когда родилась?
– Вчера, – сказала Сэти, утирая пот. – Надеюсь, она выживет.
Элла посмотрела на маленькое грязное личико, выглядывавшее из шерстяного одеяла, и покачала головой.
– Трудно сказать, – промолвила она. – Если бы кто-то вздумал спросить меня, я бы ответила: ничего и никого никогда не любите! – И тут же, словно желая смягчить резкость своего утверждения, улыбнулась Сэти. – Ты что ж, так сама и родила?
– Нет. Мне одна белая девушка помогла.
– Тогда нам лучше поспешить.
Бэби Сагз поцеловала ее в губы, но детей повидать не позволила. Они спят, сказала она, а Сэти слишком грязная и страшная, чтобы будить их среди ночи. Бэби Сагз передала новорожденную какой-то молодой женщине в чепце, предупредив ее, чтоб не промывала девочке глазки, пока Бэби не принесет материнской мочи.
– Она уже плакала? – спросила Бэби.
– Немножко.
– Пора бы. Ну что ж, приведем в порядок ее мать. Она повела Сэти в гостиную и при свете спиртовой лампы обмыла ее, каждую часть тела по отдельности, начав с лица. Затем, поджидая, пока согреется очередная порция воды, присела рядом и принялась шить что-то из серенького ситца. Сэти задремала и проснулась, только когда Бэби начала обмывать ей руки и плечи, потом прикрыла ее стеганым одеялом и поставила в кухне на огонь еще один таз с водой. Она разрывала простыни на бинты, шила что-то из серенького ситца и приглядывала за женщиной в чепце, которая возилась с малышкой, то и дело роняя слезы в готовящуюся еду. Обмыв Сэти ноги, Бэби Сагз внимательно осмотрела каждую ее ступню и легонько промокнула тряпочкой. Потом как следует вымыла между ногами и внизу живота, использовав для этого целых два таза теплой воды, и туго перевязала живот и промежность. Потом снова взялась за неузнаваемые ступни.
– Ты их чувствуешь?
– Чувствую – что? – спросила Сэти.
– Ничего. Поднимись-ка. – Она помогла Сэти встать и перебраться в кресло– качалку, а ноги ее опустила в ведро с соленой водой и можжевельником – отмокать до утра. Корку на ее сосках Бэби сперва смазала жиром, а когда она отмякла, смыла теплой водой. К рассвету по-прежнему молчавший ребенок проснулся и взял грудь.
– Благодари Господа, что все обошлось, – сказала Бэби. – Когда покормишь, позови меня. – Уже повернувшись, чтобы уйти, она вдруг заметила темное пятно на простыне. Нахмурилась и посмотрела на спину своей невестки, склонившейся к девочке. Кровяные розы цвели на одеяле, прикрывавшем плечи Сэти. Бэби Сагз зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Когда малышка наелась и уснула – глазенки ее были полуоткрыты, она сонно причмокивала язычком, – старая женщина молча смазала цветущую алыми розами спину Сэти и подложила двойную прокладку под только что сшитое платье.
Сэти все время казалось, что это ей только снится. Но когда привели сонных детей, двух мальчиков и дочку, – господи, неужели она уже ползала? – ей стало безразлично, сон это или явь. Сэти лежала в постели, и ее дети были с ней, ползали по ней, вокруг нее, заползали под нее, но главное – были с ней рядом, все трое. Малышка пускала чистые детские слюнки ей в лицо, и Сэти так громко смеялась от радости, что девочка – неужели она уже ползала?– испуганно жмурилась. Баглер и Ховард принялись играть с ее обезображенными ногами, не сразу, правда, осмелившись их коснуться. Она все время их целовала. Она целовала их в спинки, в загривочки, в макушки, в ладошки, и мальчики первыми решили, что, пожалуй, довольно, когда она задрала им рубашонки и стала целовать их тугие круглые животишки. Она остановилась только тогда, когда они спросили:
– А папа придет?
Она не заплакала. Она сказала:
– Да, скоро, – и улыбнулась, чтобы они подумали, что глаза у нее блестят только от любви к ним. И тут вмешалась Бэби Сагз – сказала мальчишкам «кыш!» и помогла Сэти переодеться в ситцевое платье, которое начала шить ночью, сидя возле нее. Потом Сэти снова легла, прижав к груди старшую дочку,
– неужели она уже ползала? – Она вытащила левую грудь и двумя пальцами сунула сосок в открытый ротик девочки. Итак, путешествие с молоком было закончено для обеих. Обе получили свое.
Вошла Бэби Сагз и стала смеяться над ними, рассказывая Сэти, какая сильная эта малышка и какая она умная, уже хорошо ползает. Потом наклонилась и подобрала с полу грязное тряпье – бывшую одежду Сэти.
– Все это надо выбросить, ни на что не годится, – сказала она.
Сэти подняла глаза от ребенка.
– Погоди! – окликнула она Бэби. – Посмотри, нет ли там в подоле нижней юбки узелка.
Бэби Сагз пропустила ветхую ткань сквозь пальцы и действительно нащупала что-то твердое. Развязав узелок, она вытащила серьги и протянула их Сэти:
– Прощальный подарок?
– Свадебный.
– Хорошо, если б при серьгах еще и жених был. – Бэби смотрела на лежавшие на ладони камешки. – Ты как думаешь, что с ним случилось?
– Не знаю. Он не пришел, как мы договорились. А я непременно должна была выбраться оттуда.
