тех пор, как она в буквальном смысле слова ворвалась в его жизнь? Ему казалось, что гораздо больше! Сегодня ее глаза горят от возбуждения, щеки розовеют, на губах постоянно играет довольная улыбка.
Чуть раньше, бросив замечание по поводу теплой погоды, она сняла дорожный плащ, явив взору герцога бледно-зеленое платье. Это платье подчеркивало теплый кремовый оттенок ее кожи, а собранным вокруг головы рыжим локонам придавало дополнительную яркость. Объяснение по поводу того, что наряд подарен ей сэром Барнаби, только укрепил мнение Хока об этом джентльмене; похоже, безупречный вкус лишь единожды подвел сэра Барнаби, двадцать пять лет тому назад, когда он выбирал себе жену!
Но пока Джейн сидела напротив Хока, такая умиротворенная и красивая, он не мог не заметить, что платье открывало довольно значительную часть ее прелестных грудок. Эти кремовые полушария заманчиво покачивались каждый раз, когда карету подбрасывало на выбоине, тело Хока тут же реагировало на эти покачивания, и он начинал нетерпеливо ерзать на сиденье.
Хок знал, что его лондонский портной испытывал особое удовольствие, плотно подгоняя его одежду под широкие мускулистые плечи, тонкую талию и могучие бедра, но в данный момент Хоку хотелось бы иметь на себе бриджи более свободного покроя!
Джейн, святая наивность, несмотря на свои двадцать два года, не понимала причины его дискомфорта.
— Вы смеете упрекать меня за молчание, Джейн? — возобновил он свои нападки.
Краска бросилась в лицо Джейн, стоило ей осознать причину его обвинений. Вчера вечером за обедом герцог всеми способами стремился выведать у нее причину столь внезапного отъезда из «Маркхам-парка» и цель ее визита в Лондон. Но Джейн не поддалась на его уловки.
Ну, как она могла рассказать герцогу Сторбриджу — человеку, который, без сомнения, знал всю свою родословную за несколько веков, — что она едет в Лондон, а оттуда — в Сомерсет, ради того, чтобы узнать, кто ее настоящий отец? Поэтому, к вящему недовольству герцога, упрямо хранила молчание относительно своей поездки в Лондон.
Ее собственное молчание — вот что стало причиной его недовольства!
— Я не упрекаю вас, ваша светлость. — Джейн оставила без внимания его недовольное фырчанье. — Я просто отметила, что нынче утром вы крайне необщительны.
— В отличие от многих, Джейн, я не чувствую нужды тратить каждую минуту бодрствования на пустую болтовню о вещах несерьезных — или даже хуже, неуместных.
Она глубоко вздохнула, отметив про себя, его нарочито обидный тон.
— В таком случае, ваша светлость, возвращайтесь к своему уединению. — Она отвернулась и невидящим взглядом уставилась в окошко, пытаясь сдержать подступившие слезы.
Может, она была не права, не доверившись ему?
Если бы он был просто Хоком Сен-Клером, мужчиной, с которым она беседовала среди песчаных дюн два вечера тому назад, тогда, возможно, она и поговорила бы с ним о своих личных проблемах. Но она не может забыть, что он еще и герцог Сторбридж, богатый и знаменитый пэр королевства, человек, которому она не должна рассказывать о связи своей матери с женатым мужчиной, в результате чего Джейн и явилась на свет.
И не важно, насколько сильно неудовольствие герцога, — она не должна, и все тут!
Сердце Хока сжалось в груди, когда он увидел слезы на глазах Джейн. Слезы, вызванные его несдержанностью.
После смерти матери десять лет тому назад единственным постоянным созданием женского пола в его жизни стала младшая сестра Арабелла. В детстве Арабелла была очаровательным ребенком, но, став взрослой девушкой, в ее первый столичный сезон, показала себя настоящей упрямицей, действующей наперекор двум старшим братьям, в результате чего леди Хаммонд, тетя и патронесса Арабеллы, объявила ее абсолютно неуправляемой, слегла в постель и осталась в Лондоне, сняв с себя таким образом тяжелую обязанность сопровождать Арабеллу на все балы в этом сезоне.
Учитывая тот факт, что Джейн вообще сидит с ним, в его карете, подумал Хок, эта девица может быть не менее настырной, когда доходит до дела. Она просто идет к цели, не прибегая к конфронтации, столь любимой его братьями и сестрой. Несомненно, эту сдержанность в ней воспитал острый язычок леди Салби. В лучшем случае к Джейн относились у Салби как к бедной родственнице, в худшем — ставили чуть выше служанки, в чем Хок имел возможность лично убедиться в день своего приезда в «Маркхам-парк».
— Похоже, я должен перед вами извиниться, Джейн, — тяжело вздохнул он.
Она удивленно взглянула на него, зеленые глаза блестели еще ярче от едва сдерживаемых слез.
— Извиниться, ваша светлость?
На этот раз он решил проигнорировать ее официальное обращение.
— У меня настроение... неприветливое, — кивнул он. — Но я не должен был срываться на вас.
— Даже если я причина этого дурного настроения? — невесело улыбнулась Джейн.
— Это не так. По крайней мере, не совсем так, — добавил он, заметив в ее глазах скептическую усмешку. — У вас ведь нет братьев и сестер, так, Джейн?
— Нет, ваша светлость, — едва слышно выдохнула она.
Что заставило Джейн отпустить ресницы и крепко сжать руки на коленях? Он всего лишь спросил о братьях и сестрах, которых у нее не было, но отчего-то этот вопрос лишил ее боевого духа.
Мало того, что Хока раздражал упрямый отказ Джейн обсудить с ним ее последний разговор с леди Салби, теперь он чувствовал себя неловко из-за того, что и сам стал причиной ее страданий.
Он покачал головой:
— Джейн, вы не представляете себе, как вам повезло, что вы одна у родителей. — Хок внимательно следил за реакцией девушки — если таковая вообще последует — на его замечание.
Но за те несколько секунд, пока Хок предавался размышлениям, Джейн удалось совладать с собой и захлопнуть раковину. Теперь на ее лице был написан лишь холодный интерес.
— Повезло, ваша светлость? Он поморщился:
— У меня два младших брата и еще более юная сестра — и все они, похоже, пытаются состарить меня раньше времени!
Джейн улыбнулась, представив себе эту картину.
— Каким способом, ваша светлость?
— Всеми доступными способами! — Он вновь поморщился.
В этот момент у него был вид человека, обремененного семейными обязанностями, и он был настолько не похож на высокомерного герцога Сторбриджа, что Джейн не смогла сдержать улыбки.
— Расскажите мне о них, — предложила она. Он откинулся на сиденье.
— Люсьену двадцать восемь лет. С тех пор как он оставил военную службу после поражения Бонапарта, он стал замкнутым и мрачным. Себастьяну двадцать шесть. Он ввязывается во все скандальные истории, какие вы только можете себе представить, а некоторые вам лучше и не представлять. — Он состроил гримасу. — Что касается Арабеллы... Моей сестре восемнадцать, и недавно она принимала участие в своем первом лондонском сезоне.
В последнем высказывании было столько чувства, что Джейн поняла — герцог ожидал гораздо большего от первого сезона леди Арабеллы.
— Она ведь совсем молоденькая, ваша светлость. Я уверена, у нее еще будет немало выгодных предложений руки и сердца. — Джейн попыталась успокоить герцога. Она не сомневалась, что леди Арабелла Сен-Клер, сестра герцога Сторбриджа, являлась весьма завидной невестой.
Губы герцога изогнулись в печальной улыбке.
— Вы неправильно поняли меня, Джейн, — возразил он. — Моя сестра получила нескончаемое количество предложений за последние несколько месяцев — но она отклонила их все!
Тот факт, что герцог позволил сестре поступить подобным образом, говорил сам за себя. Похоже, попреки его первому высказыванию о своих родственниках, он относился к ним терпимо и даже потакал их желаниям.
Джейн пожала плечами:
— Может, леди Арабелла не сумела полюбить ни одного из претендентов...
— «Полюбить», Джейн? — с презрением оборвал он ее. — Какое отношение любовь имеет к браку?
