— Не знала, что ты среди владельцев студии, Адам, — рассеянно проговорила она. — Но мой ответ прежний — нет!
— Меня просто попросили поговорить с тобой лично, раз ты такая упрямая. Твой отказ не способствует карьере, Магдалина, — урезонивал он ее.
— Не способствует, Адам? — язвительно проговорила она. — Моя карьера развивается именно так, как я хочу, так что остается полагать, что именно тебе недостает дополнительной рекламы.
За последние две недели, она выступила еще пару раз, и с успехом. Возможно, концерты были бы еще успешнее, если бы рядом был Адам. Сначала публика требовала и его, но, признав, что Мэгги великолепна и одна, принимала ее очень тепло. И были еще две алые розы...
— Возможно, твоей карьере нужен толчок, Адам?.. — тихо прибавила она.
— На твоем месте, я бы не обращал слишком много внимания на Марка, — ответил он. — Его слова, мягко говоря, тенденциозны. А где же мой дорогой кузен в этот яркий, солнечный день? Подыскивает тебе приглашение на еще один заштатный фестиваль?
Наглец! Тот фестиваль намеренно был выбран для ее первого, за три года, появления на публике. Участие в нем долго обсуждалось с семьей и с Марком. Несмотря на насмешки Адама, и его неожиданное появление там, это был удачный выбор! Сейчас же Марк проводил время с Андреа, вернувшейся из Франции. Но это тоже не касается Адама!
Марк все эти годы интересовался делами Адама, чего не скажешь об Адаме. В противном случае он, наверняка бы, знал об Андреа. Но Мэгги не намерена посвящать его в дела Марка, не намерена вообще говорить с ним!
— Адам, я дала ответ студии звукозаписи. И тебе отвечаю так же...
— Давай встретимся за ленчем и поговорим, — решительно отрезал он.
— Давай не будем встречаться за ленчем и говорить, — быстро парировала она, больше не удивляясь его наглости. Он стал еще самоувереннее! — Прощай, Адам.
Она повесила трубку, не дожидаясь ответа.
Ее не интересует, зачем Адам договаривается со студией звукозаписи, она не желает этого знать, не желает знать о нем
Связана ли сейчас с ним Селия Мэйс?
Странный для нее выбор. Однако, когда жизнь Адама отличалась безупречностью?
— Все в порядке? — спросила мать, заглядывая в дверь.
Мэгги решительно встала.
— Лучше не бывает, — бодро ответила она, решив не упоминать, что сказал Адам по телефону, ее родители относились к нему почти, как Марк.
Мать вздохнула с облегчением.
— Чем быстрее ты запишешь собственный альбом, тем лучше.
Мэгги кивнула. Проблема в том, что студия настаивает на выпуске альбома именно с Адамом и очень неохотно слушает любые ее пожелания по поводу записи ее сольного альбома. А поскольку у нее контракт...
Но не всегда будет так! Как только разговоры об их совместном выступлении умрут, студия, несомненно, увидит смысл в записи сольного альбома Мэгги Феннел. И у нее уже достаточно песен для этого.
Странно... В их дуэте песни сочинял Адам, но за последние три года, при обилии времени, Мэгги сама написала двадцать песен, которые казались неплохими не только ей, но и всем, кто их слышал. Несомненно, и студия признает эти песни. Со временем...
А пока она намерена забыть о телефонном разговоре с Адамом. Никто не заставит ее делать то, что она не хочет. Особенно, Адам!
Работа в саду всегда отвлекала ее от мрачных мыслей. Сейчас, осенью, было множество дел: почистить клумбы, подготовить их к зиме. Этих нехитрых занятий ей очень не хватало после аварии, и, как только появилась возможность передвигаться, Мэгги стала проводить в саду долгие часы в полном одиночестве, медленно выздоравливая.
Собака родителей, колли по кличке Артур, резвилась рядом, пока Мэгги занималась уборкой. Ее отцу, целиком погруженному в работу врачу, будет меньше дел на выходные.
Последние две недели, Мэгги все свое время проводила в саду. После возвращения с музыкального фестиваля...
— Здравствуй, здравствуй, Артур, — приветствовал собаку приятный мужской голос. — Резвишься, как всегда?
И Адам засмеялся, а пес радостно запрыгал перед ним.
Мэгги сидела на корточках под яблоней, когда услышала его голос. Как она выглядит? Ветер смешал ее волосы в спутанную черную гриву, а на лице нет никакой косметики, джинсы старые и потертые, рубашка еще более позорная, руки черны от грязи после работы на клумбе, в течение последнего часа...
Того часа, который Адам, очевидно, использовал на дорогу сюда. Ну что ж, он может разворачивать свою проклятую машину и возвращаться в Лондон!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Твоя мать на кухне и не видела, как я приехал, — произнес Адам, перехватив ее встревоженный взгляд, брошенный в сторону дома. — Я заметил тебя в саду, когда подъезжал, так что...
— ...просто вошел, — осуждающе закончила Мэгги, откладывая лопатку, чтобы вытереть руки об уже перепачканные землей джинсы. — Со своей обычной самонадеянностью! Когда ты, наконец, поймешь, что тебя не желают видеть?
Его глаза зловеще прищурились.
— В том, что касается тебя, — никогда!
Он пожал плечами.
Что он имеет в виду? Адам никогда не был прямодушен и... Господи, она снова взялась за старое! Сколько раз себе напоминать, ее не должно беспокоить, что он имеет в виду, не должно интересовать ни одно его слово!..
— Тебе нельзя было входить в дом моих родителей, Адам, — сурово проговорила она. Ее родители не собираются прощать этого человека, как и она. Что неудивительно! Человек, который должен, был, быть рядом с ней три года назад, бросил ее на произвол судьбы, предоставив мистеру и миссис Феннел собирать переломанные кости дочери. Нет, здесь ему не рады!
— Я понимаю, — кивнул он. — Но знаю, что отец и мать всегда на страже твоих интересов.
— Ты снова насчет записи совместного альбома? — устало проговорила она. — Тогда могу уверить тебя, что они не «на страже моих интересов».
Даже совсем наоборот! Отец грозил разбить Адаму нос, если тот снова появится рядом с ней. Что само по себе подвиг! Ее отец, ростом всего пять футов шесть дюймов, и ему потребуется встать на табуретку, чтобы достать до аристократического носа Адама!
Подумав об этом, Мэгги взглянула на часики на тонком запястье. Папа должен вернуться с минуты на минуту. Мысль об отце, стоящем на табуретке, чтобы врезать в нос этому наглецу, весьма занятна, но пусть она останется лишь мыслью. Мэгги и так доставила родителям слишком много хлопот и горя.
— Ты должен уйти, Адам, — холодно проговорила она.
— Я уйду, когда буду совершенно готов к этому, — самоуверенно провозгласил он, демонстрируя непреклонность.
Он выглядел таким мужественным, с развевающимися на ветру волосами, в черной куртке поверх
