Энджел, в чью спину тебе хотелось вонзить его, когда ты сжимала нож в руке?
Девушка удивленно посмотрела на отца.
— Я искренне надеюсь, что ты не ошиблась, Энджел, и не сделала неправильных выводов в том, что касается моего друга...
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — возразила Анджелика, краснея.
Стивен ведет речь о Вольфе, разумеется. До сегодняшнего дня девушка не знала больше никого из его друзей!
Но Анджелика не сделала о Вольфе никаких выводов, которые он сам не подтвердил бы своими словами и поступками.
— Неужели? Присядь ко мне на минутку, Энджел. — Стивен похлопал по дивану, на котором лежал.
Анджелика молча повиновалась, хотя и не желала говорить о Вольфе.
— Как ты себя чувствуешь? — попыталась она перевести разговор на другую тему.
— Уже намного лучше. — Стивен удовлетворенно кивнул. — А теперь...
— Я не хочу говорить о Вольфе! — оборвала его Анджелика.
— Не помню, чтобы я произнес хоть слово о нем. — Стивен удивленно поднял брови.
Анджелика сглотнула, подавив слезы.
— Мы оба знаем, что ты имеешь в виду Вольфа, когда рассуждаешь о друзьях.
Стивен взял девушку за руку.
— Дорогая, в ночь после моей операции я был немного пьян от наркоза, но вовсе не глух.
Анджелика со стыдом вспомнила, что происходило в ту ночь в смежной комнате. Она лежала в объятиях Вольфа, стонала и кричала, занимаясь с ним любовью.
— О... — Девушка не смела даже взглянуть на Стивена.
— И я не слепой и не бесчувственный, — продолжал мужчина. — Вы двое были чересчур вежливы друг с другом всю эту неделю. И вчера между вами что-то произошло. Нет. Я не желаю знать, что именно, — возразил Стивен, видя замешательство Анджелики. — Это не мое дело. Ты уже большая девочка, а Вольф, без сомнения, взрослый мужчина. Я пытаюсь сказать, Энджел... не путай Вольфа со мной.
— Я не...
— Не думай, что Вольф такой же, как я, — мягко произнес Стивен. — Я женился на Грейс потому, что любил ее. А она любила меня. Но после всех ее выкидышей она отказалась от физической близости со мной. Я сказал, что могу сделать себе вазектомию, но к тому времени Грейс боялась уже не беременности, а секса вообще. Мы могли бы развестись, конечно. — Стивен вздохнул. — Но, несмотря на отсутствие секса и мнение других людей, мы все еще любили друг друга. Скажу тебе честно: я до сих пор люблю Грейс, — тихо заключил мужчина.
Анджелика сглотнула, не в силах понять то, о чем ей говорил Стивен, но она была не вправе судить, а тем более осуждать отношения в их паре. Ведь она тоже влюблена и понимает, что в жизни далеко не все так просто.
— Разумеется, я покончил с романами на стороне. Твоя мать была последней. Может, все сложилось бы иначе, если бы Кейтлин рассказала мне, что беременна. Возможно, я...
— Не надо! — Анджелика пожала его руку. — Моя мать счастлива с Нейлом. У меня чудесные сестренки. Этого могло бы и не быть, если бы мама сообщила тебе о беременности.
— Да. И я не перестал бы любить Грейс.
— Но я не понимаю, какое отношение это имеет к Вольфу.
— Самое прямое. Ведь ты его любишь, — хитро улыбнулся Стивен.
— Нет!
— О, да, и не просто любишь, а очень любишь. Человек, который хоть раз в жизни любил по- настоящему, всегда отличит правду от игры.
— Ну, хорошо, допустим, я его люблю. И что дальше?
— Но ведь и он точно так же любит тебя. Надо быть совершенно слепым, чтобы не видеть столь очевидной вещи.
— Вот уж точно нет! — с пылом возразила Анджелика. — У него странное убеждение, что, когда мужчины Гамбрелли влюбляются, они попадают под власть старинного родового проклятья.
— Что за чушь! Значит, по-твоему, Чезаре страдает?
— Разумеется, нет! — воскликнула Анджелика, хорошо зная, что Чезаре Гамбрелли обожает свою Робин. — Но не меня тебе нужно в этом убеждать! Впрочем, я не понимаю, зачем мы говорим обо всем этом. — Девушка встала. — Ты же не хочешь, чтобы я встречалась с таким сердцеедом, как Вольф Гамбрелли!
— Я же просил тебя не судить Вольфа по моему поведению в последние тридцать лет.
— А как насчет его поведения?
— Нет, Энджел, даже по этому не стоит судить Вольфа, — настаивал Стивен. — Он холостой мужчина. И может вести себя как захочет. Но, без сомнения, все изменится, когда он встретит любовь всей своей жизни.
— Он не хочет серьезных отношений.
— Энджел, а как ты считаешь, зачем я свел вас двоих?
Анджелика резко развернулась, заглянув в лицо Стивена.
— Ты же не серьезно это говоришь! — Отец не мог все это спланировать. Он не желал, чтобы она и Вольф полюбили друг друга. Или?..
— О, я говорю очень даже серьезно. Я считаю Вольфа своим сыном. И лучше, чем кто-либо другой, знаю, что он честный, добрый и глубоко порядочный человек, которого я искренне уважаю. Никому другому я не смог бы доверить такое сокровище, как моя дочь.
— Но как такое возможно? — в изумлении произнесла девушка. — Он же легкомысленный пустышка, меняет женщин как перчатки!
— Или как свои шелковые простыни, да? — пошутил Стивен. — Не верь всему, что пишут в газетах, Энджел.
Однажды Вольф сказал ей то же самое...
— У Вольфа, разумеется, были женщины, да. Было бы в высшей степени странно, если бы такой красивый и здоровый мужчина, как он, к своим годам — а ведь он уже далеко не мальчик, тридцать шесть лет как-никак! — остался девственником. Ты ведь не хотела бы иметь дело с Вольфом-импотентом или с Вольфом-дурачком, — продолжал Стивен. — Да, женщины к нему льнут. Но нельзя сказать, что он спит с каждой, кто вешается ему на шею. Их вовсе не такое количество, о каком судачат в прессе. В отличие от меня Вольф никогда не был женат. И никогда даже не скрывал, что у него нет никаких обязательств ни перед кем.
— Точно.
— Но это не значит, что он никогда не захочет серьезных отношений.
— Но разве то, что Вольф уехал отсюда при первой же возможности, не доказывает, что он не любит меня? — ехидно ввернула Анджелика.
Стивен покачал головой.
— Это доказывает лишь одно: как и большинство мужчин, Вольф боится навсегда связывать свою жизнь брачными обещаниями. Ему нужно время, чтобы понять: жить вместе с любимой женщиной — счастье, а не обуза. Дай ему время, Энджел, — посоветовал Стивен. — Не торопи! Позволь уйти и подумать немного. Сможешь?
— У меня просто в голове не укладывается все это. И не уверена, что твой друг Вольф скажет тебе спасибо — как и я, могу добавить! — если узнает о твоем сводничестве!
— Испугала! Я и не прошу никакой благодарности. А вот полдюжины внуков, с которыми мог бы резвиться и играть, очень даже хочется.
— От меня и Вольфа ты внуков не дождешься.
— Посмотрим. Судя по тому, что я слышал в больнице, у меня будет не полдюжины, а целая дюжина внуков. Спать не давали, черти! Прости, прости, я пошутил, не красней так. Все, мне пора в постель.
Пунцовая от стыда Анджелика помогла отцу подняться.
