— Я иду в салун, — объявила Рената в спину Мартина. Ее ультиматум прозвучал довольно воинственно, так как она хотела показать свою твердость. Она не позволит ему растоптать ее. — Я спрошу там, знают ли они кого-нибудь из Фарино.
Мартин резко обернулся к ней, и Рената увидела в его глазах тревогу. Довольная своей тактикой, она добавила:
— После этого я хотела бы снова встретиться с вами. Я имею право знать, почему вы настроены враждебно к моему отцу. И ко мне.
— Вы должны пойти ко мне домой, а не в салун, — сердито сказал Мартин.
— Да я скорее буду есть червей!
— Здесь их не подают. Рената, вы должны понимать, что в это дело нельзя посвящать посторонних, — сказал он, и Ренате снова стало страшно. — Грязное белье не стирают на людях. Знаете такую поговорку?
Она кивнула.
— Но что вы имеете в виду?
Мартин довольно долго молчал. Рената видела, что он хочет сказать что-то, но изо всех сил старается удержаться. Наконец Мартин решился: — Вы член семьи.
Глаза Ренаты стали круглыми от удивления.
— Что вы сказали?
Он пристально посмотрел на нее и ответил с явной неохотой:
— Я — Мартин Фарино, ваш троюродный брат.
— Брат?!
Рената попыталась собраться с мыслями. Учиняя ей допрос, Мартин знал, что они родственники, но он предпочел скрыть это от нее.
— И когда вы собирались сказать мне об этом? За чашкой кофе?
— Может, да, а может, нет, — ответил Мартин после короткого раздумья.
Рената задохнулась от возмущения. Скрытность Мартина больно задела ее еще и потому, что вначале он был очень добр к ней. Изменение в его отношении казалось ей почти предательством.
— Как вы могли? Это жестоко! — бушевала Рената. — Вы знали, что я расстроена, знали, что я ищу родственников… Вы сказали мне о нашем родстве лишь потому, что я собралась навести справки в баре?
— Да. И сейчас вы поймете почему. У вас есть машина? — сухо спросил Мартин.
— Есть, я взяла ее напрокат в аэропорту. Она стоит около почты.
Он молча кивнул и, не говоря ни слова, зашагал к церкви и вскоре исчез за дверью. Рената не знала, что ей делать. Она могла сесть в машину и уехать, но, думая о побеге, Рената уже знала, что всю оставшуюся жизнь будет думать об окружавшей ее отца тайне. Она будет удивляться, почему воспитанный человек — ее родственник, — любящий своего сына и проявивший заботу о совершенно незнакомой ему женщине, вдруг повел себя враждебно, когда узнал, что она дочь Стивена Фарино.
Ее сумбурные мысли прервал сердитый детский голос:
— Но почему, папа, почему?! Посмотрев в сторону церкви, Рената увидела Мартина, он вытаскивал из кармана носовой платок. Наклонившись к Томми, он начал ловко вытирать ему лицо и руки, испачканные шоколадом, и все время что-то тихо говорил ему. Мальчик, казалось, успокоился, потому что взял отца за руку и засеменил рядом с ним.
— Привет, — весело поздоровался с Ренатой Томми. — Привет, беби. — Он похлопал пухлой ручкой по люльке. Его мордашка светилась улыбкой и контрастировала с холодной сдержанностью его отца. — Папа обещал дать мне мороженое, когда мы вернемся домой…
— Только после того, как ты съешь обед, — напомнил ему Мартин.
Рената, ставшая невольной свидетельницей этого разговора, не могла не улыбнуться.
— Ну пошли? — сухо сказал ей Мартин. — Я покажу вам дорогу, это недалеко. Мы с Томми пойдем пешком.
— Но… — запротестовал было мальчик и осекся, перехватив сердитый взгляд отца.
Бог мой! — подумала Рената. Его ненависть ко мне столь велика, что он даже не может находиться со мной в одной машине!
Томми оживленно болтал, иногда отвлекаясь на ярких жуков и угрожающе жужжащих ос. Рената и Мартин хранили гробовое молчание.
Он держался отчужденно и хмуро, когда объяснял ей, как проехать к его дому. Позвав сына, который уже успел влезть на каменную стену, Мартин зашагал дальше по тропинке. Рената отстегнула люльку с Ником и закрепила ее на переднем сиденье машины. Она села за руль, но не спешила включать зажигание. У Ренаты было ощущение, что из нее выкачали весь воздух. Она осознавала, что едет на встречу с неприятностью, и горько сожалела, что обратила внимание на мужчину, в котором, как выяснилось, глубоко ошиблась.
Когда она нагнала Мартина и Томми, они уже входили в большие чугунные ворота. Рената сбавила скорость, чтобы полюбоваться великолепным пейзажем. Здесь все радовало ее глаз художника. Ограды из деревянных столбов, соединенных длинными перекладинами, отделяли широкую проезжую часть, за ними на зеленых лугах паслись овцы. Вдали поднимались лесистые холмы. Воздух был напоен запахом жимолости, проникавшим в салон машины через открытые окна.
Томми оторвался от своего отца и, забравшись на ограду, стал энергично махать рукой всаднику, чья лошадь стояла около небольшой дубовой рощи. Когда всадник приблизился, Рената увидела, что это женщина, молодая и стройная.
Жена Мартина? — занервничала она. Значит, мне предстоит испытать на себе еще один презрительный взгляд. Рената поджала губы. Она не допустит неуважительного к себе отношения! Ничего плохого она не сделала и не давала повода Мартину недружелюбно вести себя с ней.
Рената рванула вперед, туда, где Мартин и Томми разговаривали с худенькой светловолосой женщиной. Когда Рената заглушила мотор и выскочила из машины, Мартин бросил на нее раздраженный взгляд, но она не отреагировала на него.
— Хелло, — сказала Рената, протянув женщине руку. — Я Рената Лонго. Мы с Мартином ку…
— Это Шейла, — оборвал он ее ледяным тоном. — Она уже уходит.
Шейла слегка растерялась и, поспешно пожав руку Ренаты, сказала:
— Рада познакомиться. — Она вопросительно взглянула на Мартина.
Мартин через силу улыбнулся.
— Я знаю, что ты занята. Увидимся позже.
— Папа какой-то странный. Он сердится, — доверительно сообщил мальчуган Шейле.
— Мне пора, — сказала она. — До свидания. Будь умницей, Томми.
— До свидания, миссис Фарино, — наугад выстрелила Рената.
— Шейла — конюх, — стальным голосом отчеканил Мартин.
Английское слово «конюх» Рената слышала впервые. Томми заметил это и пришел ей на помощь.
— Она ухаживает за лошадками, — пояснил он. — Ездит на них, чистит конюшню, выгребает лопатой…
— Спасибо, Томми, — остановил Мартин сына, вознамерившегося подробно описать обязанности конюха.
— Я решила, что это ваша жена, — пролепетала Рената, покраснев.
— У меня нет мамы, — дружелюбно сообщил Томми. — Она уехала с фафером, когда я был маленький…
— Шофером, — сердито поправил его отец. — Кто тебе это сказал?
— А! — Томми неопределенно махнул рукой. — Не помню. Мне всегда было интересно, что такое фафер. Это ничего, — добавил малыш, увидев тревогу в глазах Ренаты, — я ее не помню. У меня есть папа. Потом миссис Скотт и Кэтти, она убирает и…
— Томми, — сухо сказал Мартин, — давай посмотрим, как быстро ты добежишь отсюда до главного входа. Выбери короткий путь, я засеку время.
— Папа не любит говорить об этом, — с вздохом объяснил малыш Ренате.
