надо возражать, детка, особенно когда так много нам еще предстоит обсудить. — Всего каких-то пару дней, — настаивал он. — Будет невежливо с твоей стороны не согласиться, мы же тебя не съедим.
— Я не могу, — нахмурилась она. — У меня билет на завтра, мама дома совсем одна. Я должна помогать ей, разве это не ясно?
— Если ты беспокоишься о своем бизнесе, то моя секретарша организует, чтобы твоей матери прислали подмогу. — Марио был сама невозмутимость. — Ты позвонишь матери и объяснишь, что случилось. Конечно, ни слова о наследстве. Это пока должно оставаться в тайне. Она ведь не будет возражать, если ты задержишься на каких-то несколько жалких дней.
— Соглашайся, Пат. Это твой долг перед сыном. — Мать Эдди встала и нервно заходила по комнате.
— Помните, Пат под моей защитой. — В голосе Марио прозвучал металл. — Вы знаете, что это значит. Никто не причинит ей вреда, я надеюсь? Давайте решим дело мирным путем.
— Можно подумать, что ты человек чести, — с вызовом бросила госпожа Бенционни, побелев как мел.
У всех перехватило дыхание от такого оскорбления. Пат струсила, увидев неистовую ярость в глазах Марио. Но она прекрасно понимала, что эта гордая женщина никогда бы не нанесла такое страшное оскорбление, если бы это было неправдой. А если это правда, подумала Пат, то что же ожидает ее?..
— Полагаю, ты считаешь, что поступки Эдди были более благородны? — В воздухе запахло грозой.
— Он был в десять раз лучше тебя, — не сдавалась мать Эдди, доставая носовой платок и прикладывая его к глазам.
Расстроенная, Пат прислушивалась к этой перепалке. Кое-что прояснилось. Между братьями существовало соперничество. Эдди был любимцем, а Марио просто терпели, вероятно, из-за обстоятельств его рождения. Она вспомнила, что Марио был изгнан из дома в восемнадцать лет, когда умер его отец. Это было немыслимо. Мать Эдди святая женщина, если воспитала внебрачного ребенка своего мужа.
А Марио затаил обиду на сводного брата. Он завидовал тому, что Эдди — наследник. Видимо, произошла ужасная ссора, и тогда-то Марио изгнали из семьи. Теперь он взял реванш, утерев всем нос, пользуясь своей нынешней властью.
— Я отказываюсь обсуждать мои чувства к брату, — с угрозой в голосе сказал он.
— Смотрите-ка! — презрительно фыркнула мать Эдди. — Ты достаточно часто клеветал на него в прошлом. А он был невиновен, бедный мальчик…
— Эдди был двоеженцем, — вдруг заявила Пат, желая внести ясность, и сама удивилась, зачем она это сказала.
— Спасибо, Пат. — Марио кивнул ей, все еще кипя гневом. Он смотрел на собравшихся, готовый взорваться в любую минуту. — Благодарю, что ты напомнила, что и на Эдди-солнце были пятна… Никто из нас не идеален, это ошибка — вознести кого-нибудь на пьедестал и поклоняться ему. Я не желаю обсуждать брата. Сегодня не время ворошить старое. Я сообщил вам, что собираюсь делать. Теперь мы расстанемся. Моя секретарша даст вам знать о решении Патрисии, как только оно будет принято. Фредерико проводит вас.
Он снова сел, его грозный вид заставил всех подняться. Но, вероятно, Марии было что терять, потому что, рискуя разгневать Марио, она подошла к Пат и остановилась напротив нее, с презрением прищурив глаза.
— Он думает, что за несколько дней сможет умаслить тебя, заставить поступить так, как ему нужно, — зло сказала она. — Но запомни одно: Марио жаждал виллы Бенционни всю свою жизнь. Он так страстно мечтал об этом, что за это возненавидел брата и обливал его грязью, потому что тот стоял у него на пути.
Растерянная, Пат бросила косой взгляд на Марио, который сидел, развалившись в кресле, и насмешливо смотрел на Марию так, будто то, что она говорила, не имело к нему никакого отношения.
— И теперь, — с неприкрытой враждебностью продолжала та, — когда он думал, что может здесь всем распоряжаться, появляется незаконнорожденный сын его брата, чтобы забрать у него и виллу и землю. Ты, дурочка, раскинь мозгами! Марио далек от понятий морали и милосердия, он не подчиняется никаким законам, кроме своих собственных. Неужели ты действительно полагаешь, что он пустит все на самотек, будет сидеть сложа руки и дожидаться твоего решения? Ты не боишься за своего ребенка? За себя? Помоги тебе Господь, Марио доведет тебя до черты, ты кончишь свою жизнь так, как все другие женщины, которых он…
— Достаточно, — спокойно произнес Марио, но в его голосе прозвучал металл, видно было, что он разозлился.
— Я тоже так думаю, — жестко сказала Мария. Она круто повернулась на высоких каблуках и двинулась к выходу. Пат с ужасом смотрела ей вслед.
Тяжелая дверь закрылась, и они остались одни. Ее ребенок, счастливо улыбаясь, подпрыгивал на коленях Марио, ребенок, который стал препятствием на пути Бенционни к тому, к чему тот стремился всю свою жизнь.
— Сыночек, — сказала Пат, стараясь говорить спокойно. — Пойди сюда, дорогой. Мама хочет тебе что-то сказать.
— Нет, — ответил мальчик, качая белокурой головкой, — хочу прыгать.
— Ты можешь прыгать и у меня на коленях, — предложила она, краснея от взгляда Марио, который явно забавлялся ее смущением. — Слай, мы можем поиграть в какую-нибудь другую игру.
— Нет, буду скакать. — И малыш просиял, улыбнувшись Марио.
— Я хотел бы, чтобы ты поняла, — сказал тот. — Я контролирую здесь абсолютно все. Надеюсь, мы сможем спокойно обсудить происходящее, ведь в конце концов я получу то, что хочу.
— И что же ты хочешь получить? — Пат нервничала, его ленивая загадочная улыбка гипнотизировала ее.
— Я хочу так много… — сказал он, растягивая слова. — Не знаю, с чего начать…
— Начни сначала. Во-первых, ты хочешь заполучить дом…
— Да…
— Землю.
— Да. — Черные глаза Марио насмешливо наблюдали за ней. — Я хочу больше, мне этого мало…
Она постаралась не заметить, сообразив, что в этом «я хочу больше» крылся явный намек.
— Разреши малышу подойти ко мне.
— Зачем? Ему хорошо со мной. — Губы Марио дрогнули в вызывающей улыбке, и сердце ее от страха сжалось.
— Ты… ты пользуешься ребенком, шантажируя меня. Чего ты хочешь добиться? — пересилив тревогу, спросила она охрипшим голосом. Ее негодование росло медленно, но росло и теперь стало почти неподвластно контролю. — Если ты посмеешь тронуть хоть один волосок на голове Слая…
— Будь благоразумна, детка, — сказал он, — ты должна благодарить меня. Кто защитил бы тебя от моих родных? Они смешали бы тебя с грязью, если бы я им позволил. С твоим повышенным чувством собственного достоинства было бы покончено навсегда. Вряд ли тебе понравилось, если бы сын был свидетелем этой «душераздирающей» сцены.
— Ты сделал это не для меня. Ты хотел отделаться от них, чтобы иметь возможность совершить то, к чему стремишься, — пробормотала Патрисия, думая о том, что будет, если она схватит Слая и попытается бежать. Она высчитывала расстояние, прикидывала силы, необходимые, чтобы совершить это; добежать до двери и вырваться из этого ада.
— В твоих словах есть доля истины, — согласился он, и глаза его сверкнули.
Пат чувствовала, что ее сердце бьется с неистовой силой, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди.
— Я бы хотел побыть с тобой некоторое время… и чтобы нам никто не мешал.
Она облизнула пересохшие губы, ее била нервная дрожь. Гнев и страх боролись в ней с непреодолимым влечением, когда его глаза скользили по ее лицу, вызывая растерянность и смущение. Она словно погружалась в пустоту, такую сладостную… О Боже! Что происходит, она что, совсем с ума сошла?!
