говорили, он умел войти в форт, выйти и сделать абсолютно точный эскиз по памяти. Его основным недостатком, впрочем, считалась лень.
Встреча Камминга с Бызевским должна была состояться в присутствии Келла, и между ними возникли разногласия относительно того, что должно было произойти. Бызевского ранее «курировал» через Мелвилла шеф Келла, сэр Джеймс Эдмондс, но, поскольку Бызевский должен был, как зарубежный агент, действовать за пределами Британии, то Камминг полагал, что контролировать его должно Адмиралтейство, а не военное министерство. И Келл, и Камминг провели перед встречей целый вечер, обращаясь за помощью к своим начальникам относительно того, кто должен был теперь управлять Бызевским. И Камминг, поддержанный контр-адмиралом Бетеллом, выиграл. Когда встреча наконец-то состоялась, Бызевского представил Каммингу Эдмондс, который вскоре после этого уехал. (По-видимому, так как Бызевский уже использовался как агент, Мелвилл не должен был присутствовать.) Во время интервью Бызевский говорил только на немецком языке и все, что он сказал, пришлось переводить для Камминга, только начавшего изучение немецкого в школе Берлитца. Хотя он утверждал, что мог следить за беседой, «но не понимал его идеи и мнения», что и для агента и для «куратора» не могло не быть значительным препятствием.
Задачей Бызевского было завербовать одного постоянного второстепенного агента (т.н. «субагента») в немецком Вильгельмсхафене на западной стороне бухты Яде, залива Северного моря, и второго, кто смог бы путешествовать вокруг немецких верфей. Камминг все еще увлекался попытками вербовки проживающих в Германии англичан, но Бызевский, кажется, был против этого. Когда ему сказали, что Камминг хотел бы получить информацию о дредноутах, которые строились в Австро-Венгрии, Бызевский упрямо отказался, сказав, что не будет делать ничего, что принесло бы вред его родине.
Похоже, только к концу встречи Камминг и Бызевский обнаружили, что они оба знают французский язык. Камминг отметил в своем дневнике, что Бызевский «говорит на французском языке так же или даже лучше, чем на немецком». Учитывая слабое знание немецкого языка Каммингом, непонятно, как он смог сделать такой вывод.
Со временем Бызевский нашел бы больше второстепенных агентов – но Камминг считал систему оплаты услуг этих людей совершенно неудовлетворительной. В Отчете о деятельности Бюро секретной службы за 1910 год Камминг писал:
«Основной агент, которого я назову «B», нанят на особых условиях. У него есть три человека, работающие под его руководством, и ему разрешено платить им 360, 500 и 642 фунта соответственно. Ему самому не платят вообще ничего, но, как предполагается, он оставляет себе некоторую часть из жалования его людей. Нет вообще никакой проверки, какую именно долю он вычитает для себя, и я думаю, что это само по себе – ошибка, поскольку тем самым он оказывается заинтересованным нанимать самых дешевых людей, которых может найти. У меня нет никакой возможности для контроля этих людей. Я никогда не видел их и не слышал их имена, и я даже не совсем уверен, что они вообще существуют. Представленные отчеты являются очень скудными и до настоящего времени не оправдывают выплаченные большие гонорары – превышающие жалование всех прочих агентов, вместе взятых».
И при этом он считал деятельность двух этих агентов, «B» (не Бызевского) и «U», также неудовлетворительной. В случае приближения войны они должны были послать срочные сообщения с предупреждением, но сперва Камминг подумал, что они «настолько робкие, что я сомневаюсь, найдут ли они в себе достаточно храбрости, когда наступит время». Позже он решил, что у «U» был потенциал. «U» сообщил о некоторых фактах, которые, казалось, доказывали, что в районе Киля могли проводиться эксперименты, связанные с бактериологическим оружием. Не в последний раз Камминг глубоко ошибся в оценке человеческих характеров: незадолго до внезапного начала войны, «U» соблазнился покупкой совершенно фальшивого немецкого шифра, предложенного ему неутомимым и талантливым господином Петерссеном в Брюсселе.
Келл также, кажется, передал Генри Дэйла Лонга Каммингу, который нашел его, «умно выглядящим коллегой, очень приятным, бдительным и как мне кажется, осторожным». Задачей Лонга была вербовка агентуры, а не сбор фактов, потому его незнание флота и военно-морских проблем не имело большого значения.
Медленно Камминг начал собирать малочисленную команду шпионов. В конце 1909 года он взял к себе капитана Королевской морской пехоты Сайруса Регнарта. Регнарт был сыном обойщика, знал русский язык и стал тем человеком, с кем Камминг в будущем неоднократно будет выезжать в служебные командировки за рубеж. Как раз на квартире Регнарта Камминг встретился с другим агентом, WK. А за две недели до Рождества ему довелось встретиться с Фон де Т., другим человеком, работавшим на Келла. Затем последовало еще больше агентов. Не все из них оказались пригодными, но неудовлетворительным был и метод оплаты.
Следующие два года Камминг часто маскировался, иногда под видом немца, с помощью театрального костюмера, поджигателя и шантажиста Вилли Кларксона, и расспрашивал многих потенциальных агентов. В некоторых из них было, по крайней мере, что-то достойное и привлекательное. Другие были отъявленными прохвостами, вроде бывшего канонира из Королевской конной артиллерию, с очаровательным видом предположившего, что для Камминга нет смысла наводить о нем справки. (И он, кажется, был еще одним из лучших.) На другом конце спектра находился бывший майор, негодяй, по первоначальной оценке Камминга. Тот утверждал, что мог идентифицировать немецкого агента, потому что у него было четыре ряда зубов. Еще этот потенциальный агент утверждал, что обладаем кольцом, содержащим перуанский яд, убивающий за три секунды – Филлипс Оппенгейм умер бы от зависти. Однако Камминг нанял его «с испытательным сроком» и отправил в Эссен. Вклад другого потенциального агента состоял в том, что он назвал немецкими шпионами еврея-ростовщика Брейвича Пауэра, и Уильяма Гая Делафорса, изгнанного с позором бывшего полицейского Скотланд-Ярда. Информация эта, вероятно, была правильна.
Делафорса, кстати, не единственный раз упоминали как возможного шпиона. Одним из самых причудливых случаев было дело предположительно связанной со шпионажем женщины, австралийки Евы Мортлок Блэк. Блэк вышла замуж за Брейвича Пауэра, а в 1916 году подала на развод с ним. Она утверждала, что Делафорс работал на Секретную службу и платил ей 20 фунтов в месяц, чтобы она перевозила документы во Франции и из Франции. Документы, доставленные ею в Англию, Ева передавала людям на улице или на железнодорожных станциях. Это обнаружилось, когда Королевский поверенный вмешался в бракоразводный процесс, утверждая, что из-за супружеской измены Евы Блэк с Делафорсом ей нельзя дать развод. Выяснить, на кого работал Делафорс, и работал ли он вообще, так и не удалось, но он и Ева Блэк, с согласия ее мужа, отправились в Альхесирас, в то время рассадник шпионажа. Судья господин Хорриддж сказал, что, по его мнению, она полагала, что работала на секретную службу, даже если ни он, ни она не знали, была ли это немецкая или английская секретная служба. И хотя все стороны вели себя очень безответственно, он не был уверен, что она действительно изменяла мужу с Делафорсом, который ко времени рассмотрения дела очень благоразумно исчез.
Одна из проблем Великобритании состояла в том, что, постоянно наблюдая за Францией и Испанией как своими традиционными противниками на море, она совершенно ничего не знала о силе кайзеровской Германии как своего нового потенциального врага, когда та решила построить свой флот на Северном и Балтийском морях. Британскому флоту требовалась информация о судостроительном потенциале, военно- морских базах и береговых укреплениях немцев. Чтобы ее получить, Камминг продолжил традицию использования армейских и военно-морских офицеров для наблюдения за немецкими верфями во время прогулок по берегу или на яхтах. И именно у армейских офицеров при этом возникла самые серьезные проблемы.
Еще в 1901 году агент, идентифицированный как «Z», сообщил, что, хотя в Эмдене нет никакой военно-морской базы или объектов береговой обороны, этот район имеет стратегическое значение для немецкого флота. Особенно важным он стал бы, если бы немцы углубили канал Эмс – Яде, сделав его судоходным для канонерских лодок и миноносцев. Это был полезный материал, но мало что удалось сделать по части получения регулярной информации, в том числе и потому, что некоторые из довоенных британских шпионов, действовавших в Германии, кажется, едва ли не напрашивались на то, чтобы их поймали. Согласно досье Адмиралтейства, с 1909 по 1912 года в Германии за шпионаж были арестованы 11 британцев.
В августе 1910 военно-морской лейтенант Вивьен Брэндон из Гидрографического управления
