Жорж Санд

сделал это лишь благодаря вам. Увы! Увы! Я начинаю бояться, что человечество отнюдь не лучшее творение господа бога…

26 февраля 1862 года: Я сегодня в ярости, и молчание моего мастодонта сильно этому способствует! Я не больше вашего знаю, где он сейчас. Отсутствие воспитания, продолжающееся даже в зрелом возрасте, очень похоже на отсутствие сердца. Этот бедный малый еще не знает, что когда пользуешься гостеприимством такого человека, как вы, гостеприимством столь длительным, столь сердечным и столь полезным, то следует по меньшей мере отвечать на письма, которые ты получаешь еще сверх всего!..

Конечно, мастодонт был эгоистом, но у него было обаяние. Санд его простила и даже сохранила к нему большую нежность. Опять-таки Дюма привел Жорж к биржевому маклеру Эдуарду Родригу.

Дюма-сын — Жорж Санд, 8 марта 1862 года: Этот Родриг поистине художественная натура. Он очень музыкален, большой любитель искусства (в хорошем смысле этого слова). Так, например, он выдал замуж малютку Эмму Флёри из французского театра за молодого, талантливого скульптора, дав ей 40 тысяч франков приданого. И это без всякой естественной причины, а из чистой благотворительности… Вот человек, питающий к вам такое восхищение, что мне было бы трудно выразить его, если бы он сам не нашел слова своей признательности: «Благодаря госпоже Санд я стал лучше…» По- моему, эти слова так трогательны и так подходят к вам, что я решил послать их вам, и вот посылаю…

Когда «дорогая мама» приехала зимой в Париж, она согласилась пойти с Дюма обедать к Родригу, «в его золотой уголок», и биржевой маклер обещал оказывать материальную поддержку нескольким нуждающимся «сыновьям».

Любимые темы Санд стали такими же и для Дюма. Они оба любили «пьесы с ярко выраженной тенденцией». «Франсуа ле Шампи» Дюма переделал в пьесу «Побочный сын», сюжет которой, естественно, был близок его сердцу. Клодина — брошенная девушка-мать, заслуживающая, больше чем всякая женщина, уважения людей, вдохновит его на «Взгляды госпожи Обрэй», затем на «Денизу». Наконец, «Замужество Викторины», восхваление неравного брака, показалось им обоим таким прекрасным сюжетом, что Санд сделала из пьесы роман «Маркиз де Вильмер», а Дюма-сын помог ей переделать его — вторично — в пьесу; Дюма был прирожденным драматургом и легко сочинял фабулу пьесы, а у Санд этой способности не было, что не мешало Дюма безумно ею восхищаться. «Она мыслит, как Монтень, — говорил он, — фантазирует, как Оссиан, пишет, как Жан-Жак. Леонардо рисует ее фразу, а Моцарт передает ее в музыке. Госпожа де Севинье целует ей руки, и госпожа де Сталь становится на колени, когда мимо них проходит Жорж Санд».

«Маркиз де Вильмер» — банальная история о молодой компаньонке, которая выходит замуж за сына хозяина дома; остроты, которыми Дюма-сын пытался оживить это нравоучительное произведение, не отличались особенным блеском. И все же пьеса имела успех, и вот почему. Жорж Санд была возмущена религиозной нетерпимостью императорской власти, раздражена, видя свободу совести и слова в опасности, и поэтому становилась все более и более антиклерикальной.

Жорж Санд — принцу Наполеону, 26 февраля 1862 года: Император боялся социализма; пусть! С его точки зрения он должен был его бояться, но, ударив по нему слишком сильно и быстро, он помог возвышению на руинах этой партии другой партии, гораздо более ловкой и опасной, партии, объединившей своим кастовым и сословным духом дворян и священников; а противовеса в буржуазии, к несчастью, я больше не вижу. При всех ее недостатках буржуазия раньше имела преобладающее значение, что было полезно. У буржуа — скептиков или вольтерьянцев — был также свой корпоративный дух, свое тщеславие выскочек. Буржуазия оказывала сопротивление священникам и из зависти презрительно относилась к дворянству. В данный момент она ему льстит; сейчас восстанавливают титулы, принимают в свою среду и проявляют уважение к легитимистам; вы сами видите — удалось ли их победить! Буржуа захотелось быть в хороших отношениях со ставшими влиятельными дворянами; священники играют роль посредников. Люди сгановились набожными, чтобы попасть в салоны легитимистов. Чиновники подали пример, здоровались и улыбались во время мессы, и женщины третьего сословия с жаром устремились в легитимизм, так как женщины ничего не делают наполовину…

Жорж Санд антиклерикальна, но не была и не хотела быть антирелигиозной.

Жорж Санд — Александру Дюма-сыну: У меня отрадные и даже веселые мысли о смерти, и я надеюсь, что заслужила счастье в будущей жизни. Я не требую, чтобы меня вознесли на седьмое небо, где я буду вместе с серафимами постоянно созерцать лик всевышнего. Прежде всего я не верю, что у него есть лицо и профиль, а кроме того, возможно, что быть на первом месте очень приятно, но я в этом потребности не испытываю… Я оптимистка, несмотря на все пережитые страдания; возможно, это мое единственное достоинство. Увидите, вы придете к тому же. В ваши годы — и морально и физически — меня мучили так же, как и вас, а болела я больше вас. Устав терзать других и себя самое, я в одно прекрасное утро сказала: «Все это мне безразлично. Вселенная велика и прекрасна. Все, что мы считаем очень значительным, преходяще, и об этом не стоит думать. В жизни есть только две или три вещи, настоящие и серьезные; именно этими вещами, такими ясными и простыми, я пренебрегла, не понимая их, mea cupla![65] Но я была наказана за свою глупость; я страдала столько, сколько можно было страдать; я должна быть прощена. Примиримся же с господом богом!..

Итак, мир с богом, но она не могла верить ни в черта, ни в ад. То, что бог в своей доброте может осудить на веки вечные, ее возмущало. Она была далека от того, чтобы представить себе, насколько, в свою очередь, она шокировала людей, от природы суровых и мрачных. Ничто так не раздражает раненые сердца, как оптимистическая безмятежность. Бодлер ее ненавидел:

Женщина Санд — это Прюдом безнравственности. Она всегда была моралисткой. Только в прежнее время она проповедовала мораль наизнанку. Но она никогда не была художником. У нее пресловутый гладкий слог, столь ценимый буржуа. Она глупа, тяжеловесна, болтлива; в понятиях о нравственности у нее точно такая же глубина суждений и тонкость чувств, как у привратниц и женщин легкого поведения. Что она говорит о своей матери… Что она говорит о поэзии… Ее любовь к рабочим… То, что несколько человек могли втюриться в нее, только доказывает полное падение современных мужчин.

Посмотреть только предисловие к «Мадемуазель Лa Кэнтини», где она утверждает, что истинные христиане не верят в ад. Санд стоит за бога хороших людей, за бога привратниц и слуг-мошенников. У нее довольно причин, чтобы желать упразднения ада.

Дьявол и Жорж Санд. Не надо думать, что дьявол соблазняет только умных людей. Он, конечно, презирает дураков, но не пренебрегает их содействием. Он даже возлагает на них большие надежды. Посмотрите на Жорж Санд. Главная ее особенность, что она дура, но она бесноватая. Это дьявол внушил ей полагаться на свое доброе сердце и на свой здравый смысл, чтобы остальные дураки, по ее внушению, полагались бы на свои добрые сердца и на свой здравый смысл. Я не могу без содрогания думать об этой тупой твари. Если я ее встречу, то не смогу удержаться, чтобы не стукнуть ее по голове кропильницей.

Жорж Санд — одна из тех старых актрис-инженю, которые никогда не хотят уйти с театральных подмостков.

Реакция несправедливая, но естественная. Тревога должна ненавидеть безмятежность. Обитатели теневой стороны и обитатели солнечной никогда не поймут друг друга. Со времени путешествия в Рим у Жорж была «неотвязная мысль о черном призраке». Церковный звон, который в отрочестве и даже еще в