напоминает серию объявлений для публики. Изображения часто делались углубленными по отношению к плоскости фона, en creux (контурного рельефа), этот метод позволял достичь максимальной разборчивости и удобочитаемости.
В гипостиле мы видим бога в различных ипостасях, восседающего на троне и принимающего поклонение Чистых (илл. 34, 35, 36), или переносимого в своей ладье на плечах жрецов в праздничной процессии, во время которой бог являл свою волю жестами или знамениями (рис. 62). В Зале приношений сорок два Нила из сорока двух номов несут цветы, фрукты, другую пищу (рис. 53). На стенах изображен царь, ловящий арканом быков или стреляющий в них, а также в антилоп и коз, мясо которых попадало на стол богов.
Он забивает животных (рис. 67), он жарит мясо, он приносит воду, благовония и цветы богу, который наслаждается дымом приношений. И вот мы попадаем в святая святых храма – в молельню. Здесь на стенах один за другим воспроизведены ежедневные ритуалы, вдыхающие жизнь в статую бога. В палатах Востока изображены пышные празднества в честь Солнца, а в палатах Запада – ночные мистерии смерти и воскрешения Осириса.
На всех рисунках царь беседует с богом (илл. 24). Изображения царя, который составляет такую же неотъемлемую часть культа, как и бог, встречаются повсюду. Художники стремились не пропустить сцену божественного рождения царя, его коронации, его празднеств Сед, его омовений и сокровенных бесед с богами (илл. 41), прославлявших его как бога среди людей, воссоединившегося со своим Ка.
Образы богов встречаются столь же часто – на рельефах и стенах, в молельне, в криптах. Главный скульптор царя, сын скульптора, живший в эпоху Нового царства и поклонявшийся Тоту, покровителю художников, рассказывает нам о том, что, будучи совсем молодым, он был назначен царем начальником работ в храмах. Мастера торжественно ввели в Золотой Дом, чтобы он вдохнул жизнь в статуи и изображения богов. Ничто не укрылось от его зоркого глаза: «Я – начальник таинств. Я вижу Ра в его ипостасях, Атума в его рождениях, Осириса, Тота, Мина, Гора, Хатор, Сехмет, Птаха, Хнума, Амона-Ра» и т. д. (более тридцати богов). «Это я помещаю их в вечные обители».
Украшая гробницы, будь то мастабы или подземные склепы, художники также сверялись с книгами образцов, которые воспроизводили процесс вырезания или рисования различных культовых сцен (в погребальных камерах) или сцен новой жизни, которая ждала умершего (в часовнях).
Что касается отображения повседневной жизни, то недостаток места на страницах этой книги не позволяет нам детально рассмотреть эту тему, которую Ж. Бенедит формулирует так: «Пластическое искусство Древнего Египта делится на две близкие, но отличные друг от друга сферы, граница между которыми, впрочем, не всегда четкая – это область свободного, общедоступного, народного искусства и область искусства канонического, культового».
В сценах, изображающих природу и животный мир, художник, обладающий острым глазом, легко передает то, что видит. Изображая пахарей в поле, пастухов, охраняющих свои стада, ремесленников за работой, торговцев на рынке, уличные сценки, игры или драки, мастер не выказывает никакой скованности, не прибегает к каноническим методам. Он реалистичен, смел и не лишен чувства юмора. Можем ли мы сделать вывод, что в Египте существовало культовое искусство, отличное от искусства народного? Такая постановка вопроса неизбежно введет нас в заблуждение.
Мне представляется, что границу следует проводить между сюжетами, темами, а не между эстетическими доктринами или художниками. В зависимости от сюжета – религиозного или мирского – художник в большей или меньшей степени придерживается ритуальных предписаний и канонических традиций. Во все времена те же самые художники могли передавать аспекты ограниченного канона или в равной степени хорошо изображать свободную натуру. Египетские художники строго придерживались канона, когда вынуждены были делать это, но, когда позволялось, давали волю своему воображению.
Между тем нельзя отрицать, что даже сюжеты, взятые из повседневной жизни и предоставляющие определенную свободу выражения, не избежали влияния «книги художника», поскольку на разных памятниках можно увидеть повторяющиеся штрихи. Даже человеческая живость и энергичность обращены в формулы, которым обучали в художественных школах.
«Начальник художников, рисовальщик и живописец», живший в эпоху XII династии, гордится своей способностью в равной степени хорошо изображать как ритуальные, так и свободные сцены. Судя по всему, он специализировался на изготовлении статуэток из глазурованной глины. Используя технические термины, значение которых нам зачастую неизвестно, мастер рассказывает о своем опыте по подготовке пластичной глины и лепке статуэток. С одной стороны, он «постиг тайну божественных слов [иероглифов], церемонию празднеств и магию, и теперь может использовать свои знания в работе, не боясь что-то упустить». С другой стороны, он описывает свободные позы, которые научился изображать: «Я знаю позу статуи мужчины, походку женщины, сгорбленную фигуру того, кого бьют… Я могу сделать так, чтобы один глаз смотрел на другой[357]; я знаю испуганный взгляд пробужденных, взмах руки копьеметателя и осанку бегуна. Я знаю, как делать глину (?) и прочие материалы так, что они не сгорят в огне и не будут размыты водой. Эти тайны были открыты только мне и моему старшему сыну, когда Бог [царь] повелел, чтобы они были открыты достойному. Трудясь на посту начальника работ, я видел творения рук его в каждом драгоценном материале от серебра и золота до слоновой кости и черного дерева».
Не стоит высмеивать тщеславие мастера. В нем скрывается то, что до сих пор нам не встречалось и на что следует обратить внимание раньше, чем мы завершим рассмотрение изобразительного искусства Египта, – это профессиональная гордость художника, «посвященного в таинства искусства и ремесел», и проявление его индивидуальности.
Техническое мастерство приносит свое вознаграждение. Оно развивает в художнике радость творчества и стремление к совершенству, благодаря этим качествам искусство становится для мастера самоцелью, а не средством исполнения религиозного акта. Оно открывает путь к независимости от правил и канонов. Некоторые египетские художники этим путем воспользовались. Да, произведения искусства почти всегда анонимны, лишь в редких случаях на статуе, например, писалось имя скульптора. Но профессиональная гордость существует.
На гробнице Птаххотепа (V династия) начальник скульпторов, Птах-Анхни, изобразил себя. При Рамсесе III художник оставил свое изображение, являющее своего автора в будничной обстановке: он сидит в восточной манере, погружая кисти в чашечки палитры. Длинные волосы художника, ниспадающие на плечи, придают ему поразительно «артистический» вид.
Рис. 77. Изготовление вазы из твердого камня. Древнее царство. Сверло (hemt) стало иероглифом, обозначающим художника, ремесленника, искусство
Другой художник того же периода отрицает, что «является простым рисовальщиком- писцом. Мысль – вот его руководитель и советчик. Над ним нет начальника, который устанавливал бы правила, ибо он, художник, смышлен, опытен и искусен во всем».
Некоторые формы предоставляют большую свободу выражения, чем другие. Вскоре художник приходит к пониманию, что его цель – в удовлетворении от своей работы, мы называем это искусством ради искусства. Такое удовлетворение получали от своего занятия золотых дел мастера, ювелиры, мебельщики, создатели предметов роскоши. На протяжении столетий религия вдохновляла этих ремесленников на создание декоративных мотивов. Цепочка, браслет, ожерелье, корона – прежде чем стать личными украшениями, все эти предметы были талисманами, защищавшими запястье, лодыжку, шею, талию или голову. Вот почему они украшены иероглифами, означающими бодрость, постоянство, жизнь-здоровье-силу и магическую защиту. Раскрытые цветки лотоса и папируса напоминают о том, что в их чашечках рождается солнце. Иногда, как в случае с пекторалями, форма украшения строго архитектурная, оно принимает облик ковчега, содержащего одну или несколько священных фигурок (рис. 79). Создание таких амулетов требовало большого опыта и мастерства. Работа с золотом, серебром и бронзой, драгоценными камнями и стеклянной пастой – это работа тонкая. Богатство материала, красота форм и расцветок столь привлекательны, что эстетическая ценность украшения значительно превосходит его магическую полезность. Золотые мухи, служащие застежками для цепочек, витые змейки-браслеты для рук и ног, кольца для пальцев рук и ног, бронзовые зеркала с ручками, украшенными фигурками и цветами, шкатулки для ювелирных изделий, великолепные ларцы, покрытые символами Осириса и Исиды, – все эти предметы роскоши, выполненные из драгоценных материалов, ценящиеся за мастерство исполнения и красоту, обладают непреходящей истинной ценностью. Разве нельзя сказать то же самое о стульях, креслах, постелях, священных ларцах, двускатных святилищах (этих созданных в эпоху XII династии
