— Пятнадцать полков.
— Не далее как вчера на вашем месте, генерал, сидел шведский капрал, который утверждал, что в армии голод и болезни от недостатка провианта. Что вы можете сказать об этом?
— Только то, что капрал сказал правду. В армии действительно не хватает провианту, у многих солдат кровавый понос.
— Почему король стоит в Могилеве, не двигается дальше?
— Оттого и не двигается, что вы пожгли все на пути его движения.
— На что же он надеется?
— Надеется на приход корпуса Левенгаупта, у которого заготовлен огромный обоз провианту и пороху.
Царь с Меншиковым многозначительно переглянулись.
— Где ныне генерал Левенгаупт?
— Он в Риге. Но недавно приезжал к королю на совет. Договаривались, где и когда встретится корпус с армией.
— И где же решили?
— Не знаю.
— Как так? Вы же наверняка присутствовали при беседах.
— Из совещаний при короле Карле, ваше величество, ничего узнать почти невозможно. Он более слушает, но всегда поступает по-своему.
— Но есть же какой-то общий план кампании.
— Увы, нет такого, ваше величество. Я сам слышал, когда на вопрос Реншильда, каков план у короля на будущее, король ответил, что у него нет никаких планов.
Увидев, как обескуражил царя его ответ, Канифер решил, что ему не верят.
— Клянусь жизнью матери, ваше величество, что именно так и сказал король.
— Да я верю вам, генерал. Я просто хотел понять нашего брата Карла.
— Его трудно понимать, ваше величество. В штабе знают, что вы много раз предлагали королю мир, и даже на хороших условиях. И многие генералы склонялись принять его. Но он все отвергает. И говорит, что подпишет его только в Кремле в Москве, и только на своих условиях.
— Ну, его условия нам ведомы, генерал. Что вы имеете сообщить нам, на ваш взгляд, важное?
— Важное?
Канифер задумался: «Сказать о Мазепе? Пожалуй, лучше умолчать. Во-первых, о нем же не спрашивают. А во-вторых, когда король победит, чем черт не шутит, то мне хоть в этом будет оправдание — не выдал тайного союзника».
— Пожалуй, вас должно заинтересовать, что королем отправлен генералу Любекеру приказ атаковать Петербург. И это произойдет в ближайшие недели. Одновременно с моря атакует флот, а из Эстляндии генерал Штромберг.
— Какими силами располагает Любекер?
— У него двенадцать тысяч человек.
— Кто будет командовать флотом?
— Адмирал Анкерштерн.
Царь с Меншиковым опять переглянулись многозначительно и, видимо, поняли друг друга, хотя не перекинулись ни единым словом.
Прервал молчание Петр:
— Не говорит ли это о том, что король повернет армию на север, дабы помочь Любекеру?
— Ни в коем случае. Это наступление Любекера рассчитано на то, чтобы помочь королю. Вы оттянете силы к Петербургу и этим облегчите задачу главной армии. Он сам при мне сказал: пусть царь растягивает армию.
— Значит, король собирается идти прямо на Москву?
— Не знаю, ваше величество, слово дворянина. Мне кажется, король еще и сам не решил, идти ли прямо на Москву или через Украину.
— А почему через Украину?
— Видите ли, королю известно, что дороги через Смоленск вами выжжены. А на Украине он надеется найти изобилие.
— Ну хорошо, генерал. Вы долго служили королю, вы хорошо изучили его. Скажите, в каком случае он вздумал бы идти на Смоленск?
— Я думаю, в случае соединения с Левенгауптом.
— Последний вопрос, генерал.
— Я весь внимание, ваше величество.
— Как оценил король баталию при Головчине?
— Как свою победу, разумеется, и довольно высоко. Он велел даже выбить медаль в честь этой баталии.
— Да? — удивленно вскинул брови Петр. — И что же будет выбито на ней?
— Выбито будет: «Побеждены леса, болота, оплоты и неприятель».
— Гм… — усмехнулся Петр и вдруг спросил: — Скажите откровенно, Канифер, вы верите в победу короля?
— Ну что вы, ваше величество. После того, что со мной случилось, как можно.
В последнем ответе генерал-адъютант слукавил. Он и теперь верил в победу своего бывшего повелителя, потому что, как и король, считал, что русские только из трусости не дают главной баталии. Но рано или поздно она должна случиться. И тогда король Карл конечно же разгромит этого азиатского царя, умеющего лишь плотничать да столярничать, но не править и воевать.
— Ну что скажешь, Данилыч? — спросил Петр, когда увели пленного генерала, и стал набивать трубку.
— Похоже, не врет казачий найденыш.
— Врать ему резону нет. Сей господин готов служить кому угодно. Ныне, хотел не хотел, нам сослужил. Сей же час сяду за письмо Апраксину, предупрежу. Знание намерений неприятеля есть главная вещь на войне.
— И пусть лазутчиков в Ригу пошлет, — посоветовал Меншиков.
— Верно, Данилыч. За оборотами Левенгаупта следить крепко надо. Обоз его до короля не должен дойти. Принудим Карлуса на юг повернуть, а там его Мазепа встретит со своими казаками.
— Я сейчас гетману приказ пошлю, пусть выводит полки под Гомель.
— Посылай моим именем.
Петр остался один, закурил трубку, притянул к себе лист бумаги, взял перо, умакнул в чернила и стал столь быстро писать, что перо брызгало по сторонам. Он всегда и во всем спешил, не умел лениться и быть хоть мгновение праздным. Слишком много ему надо было успеть.
Глава шестая
АТАКА ЛЮБЕКЕРА
Генерал Любекер с своим корпусом переправился через реку Сестру с намерением исполнить приказ короля — взять и сжечь Петербург. Но его встретила такая артиллерийская канонада, что он был вынужден отказаться от этого намерения.
Обойдя Петербург, он переправился через Неву и пошел в Ингрию, где, по его сведениям, были запасы продовольствия.
Армия голодала, расчет на скорый захват Петербурга с его хлебными амбарами подвел шведского генерала.
Предупрежденный царем генерал-адмирал Апраксин Федор Матвеевич уже подготовил Ингрию к встрече незваных гостей — вывез оттуда все продовольствие, а что не успел — сжег. Жолквинская
