Бондарев молча наблюдал за движениями главаря боевиков и, даже когда тот направил на него свой пистолет, не отвел взгляд…
На верхней палубе вот уже несколько минут, не прекращаясь, гремели выстрелы. Но идущий там бой, как все, что происходило за стенками реакторного отсека, не интересовало Омара. Мир, отрезанный заклиненной дверью и толстыми стальными стенами реакторного отсека, не существовал для него. А скоро не будет существовать и для всех остальных. Этот мир давно прогнил и нуждается в очистительном пламени. И скоро, очень скоро он получит его. Как только реактор наберет максимальную мощность, он – бесстрашный воин Аллаха выпустит очищающее пламя из его недр. Равномерный гул, доносящийся из реактора, свидетельствовал, что его мощность нарастает.
– Скоро можно будет турбину включать? – обратился Омар к механику, стоящему возле пульта управления реактором.
– Турбину? – эхом отозвался механик.
Услышав стрельбу, он побледнел и то и дело с явной опаской поднимал глаза к потолку реакторного отсека. Вот и после вопроса Омара он вновь вскинул глаза к потолку и испуганно пролепетал:
– Но ведь там, кажется, стреляют?
Омар презрительно скривился и угрожающе надвинулся на судового механика. В руке террориста тускло блеснул нож:
– Ты забыл, что должен делать?
– Нет-нет! Не забыл! – вскрикнул механик, отшатнувшись от убийцы. – Уже, наверное, можно…
– Так можно или нет? – левой рукой Омар схватил механика за воротник его робы, а правой поднес к горлу лезвие ножа.
– М-можно, – механик утвердительно кивнул.
– Молодец, – террорист одобрительно кивнул и, резко оттолкнув заложника от себя, отшвырнул его к стене.
Пора обрушить на неверных огненную кару Аллаха. Ощущая себя могучим богатырем, способным одним движением руки обратить в прах целые полчища врагов, Омар повернулся к пульту управления реактором. Этот пульт не сильно отличался от пульта управления индийской АЭС, который он в свое время изучал. А рукоятка управления поглощающими стержнями вообще выглядела точно так же. За дверью, в машинном отделении, раздалась короткая очередь, и что-то мягкое шлепнулось на пол: вещмешок, рюкзак или труп. Омар даже не повернул головы. Своими мыслями он уже был внутри реактора, превратившись в сгусток скопившейся там ядерной энергии. Пальцы террориста сомкнулись на рукоятке управления графитовыми стержнями и до отказа повернули ее.
– Что вы делаете?! – испуганно вскрикнул судовой механик, бросаясь к террористу с вытянутыми руками.
Омар издал боевой клич воина-шахида и, молниеносно развернувшись, наотмашь полоснул механика ножом. Лезвие от локтя до кисти распороло вытянутую к нему руку. Механик истошно взвыл и, прижав к груди истекающую кровью руку, отпрянул назад. Внутри реактора автоматический манипулятор вытянул из камеры с ядерным топливом графитовые стержни, поглощающие избыток нейтронов. А на пульте управления сейчас же вспыхнул целый ряд сигнальных лампочек, и натужно завыла сирена. В этом вое ни террорист, ни его заложник не услышали доносящегося из-за двери слабого шипения.
65…его уничтожают
Увидев, как растянулся у пулеметного станка застреленный мною боевик, я выбежал из-за угла кормовой надстройки и через палубу рванул к противоположному борту. Если где-то там засели боевики, я зайду им во фланг. Но у правого борта я наткнулся не на боевиков, а на трех насмерть перепуганных матросов судовой команды, забившихся в узкую щель между бортиком и кран-балкой спасательной шлюпки.
– Кто такие?! – на всякий случай грозно спросил я, хотя обнаруженные мною люди меньше всего походили на террористов.
– Свои, – взволнованно пролепетал один из них.
– Из команды, – добавил другой. – Нас эти, – он дернул головой в сторону главной судовой надстройки, где по-прежнему гремели выстрелы, – заставляли топливный шланг спускать.
Ага, значит, вот кто подавал Бондареву топливный шланг, когда мы вместе с ним подвозили горючее. И тут меня как обухом по голове ударило: Бондарев! Его же нужно вытаскивать!
– Где они держат заложников?! – не дослушав, перебил я матроса.
– В кубрике, на второй палубе, – поспешно ответил он. – А капитана и вахтенного в рубке. И того мужика из порта тоже в рубку отвели.
Мужик из порта – это, конечно, Бондарев! Спасибо, ребята. Мысленно поблагодарив матросов, я бросился к главной надстройке, где располагалась капитанская рубка. У борта лежали убитые в перестрелке боевики. Двоим выжившим наши пловцы умело стягивали за спиной руки толстыми лесками. При правильной вязке леска надежнее любых наручников, а в одном кармане ее помещается столько, что хватит на целый взвод пленников. Бой явно подходил к концу, но в этот момент донесшийся с юта сдвоенный выстрел опроверг мое предположение. На бегу я перепрыгнул через труп разорванного взрывом боевика, взлетел по трапу на главную надстройку и, увидев приоткрытую дверь в капитанскую рубку, устремился к ней. Там, за дверью, стояла тишина. Но от этой тишины у меня словно что-то оборвалось в груди.
Выставив перед собой автомат, я оттолкнул плечом полуоткрытую дверь и ворвался в рубку. Там, на полу, спиной ко мне, сидел боевик и целил из пистолета в грудь Бондареву. Я рефлекторно направил автомат вниз и, как только перед стволом оказалась спина террориста, нажал на спуск. Очередь швырнула боевика вперед. Он шлепнулся на пол, ткнувшись лицом в подошвы ботинок сидящего на полу Бондарева. Мой начальник одобрительно взглянул на меня и поразительно спокойным для данной ситуации голосом произнес:
– Вовремя. А я уж думал: не успеешь.
– Я старался, – честно признался я.
В этот момент на трапе, ведущем на капитанский мостик, затопали чьи-то ноги, и я с автоматом на изготовку сейчас же развернулся к двери. Но в дверном проеме вырос подполковник Яковенко в гидрокомбинезоне боевого пловца и с подводным автоматом в руках.
– Живы, – увидев нас, не то утвердительно, не то вопросительно произнес он и, очевидно, окончательно убедившись в этом, добавил: – Ну и слава богу.
Я тоже облегченно перевел дыхание и принялся шарить по карманам застреленного мною террориста в поисках ключей от наручников.
– Чего ты там возишься? – недовольно обратился ко мне Бондарев.
– Сейчас, Петр Валентинович. Ключ никак не найду, – попытался оправдаться я.
– К черту ключ! – буквально рявкнул на меня Бондарев. – Реактор!
– Давай, – Яковенко хлопнул меня по плечу и кивнул головой в сторону выхода. – Мои парни уже там, но им может понадобиться помощь. А здесь я сам закончу.
Да, пока смертник Ахмеда не будет обезврежен, мы все, включая жителей Мурманска, находимся в смертельной опасности. Бондарев, безусловно, прав: надо действовать без промедления.
Вскочив на ноги, я вылетел из рубки и буквально скатился по трапу. Выстрелов уже нигде не было слышно. Видимо, палубный бой уже закончился. Сейчас аквалангисты Яковенко начнут осматривать служебные отсеки и каюты и, конечно, обнаружат запертых в кубрике, на второй палубе, матросов судовой команды. А мое дело реактор.
Нырнув в первый открытый люк, я спустился на среднюю палубу и со всех ног бросился к машинному отделению. Мой топот гулко разносился по пустым отсекам, и вдруг, перекрывая его, из машинного отделения донесся еще более оглушительный треск автоматной очереди. Преодолев очередной отсек, я увидел залегшего перед открытой дверью в машинное отделение боевого пловца, который короткими очередями бил в темноту дверного проема. Подбежав к двери, я плюхнулся рядом с ним на живот и вопросительно уставился на бойца «морской группы».
– Мы попытались войти, – он показал взглядом на открытую дверь. – А там террорист… Мишку насмерть, меня зацепил. Он, гад, свет вырубил, попробуй достань в темноте. Эх, гранату бы, – мечтательно закончил он.
