Только сейчас я увидел, что из раны на правой ноге пловца на пол стекает кровь, которую я в первый момент не заметил на фоне его черного гидрокостюма.
– Сейчас мы его сделаем, только заставь этого гада огрызнуться, – шепнул я своему напарнику из «морской» группы и принялся расшнуровывать свои ботинки. Он недоуменно уставился на меня, но я не стал ему ничего объяснять, лишь, стянув ботинки, уточнил: – Через тридцать секунд.
В отличие от меня, боевые пловцы нашего морского отделения не осматривали «Арктику» и не знали, что в машинное отделение можно попасть разными путями. Избавившись от грохочущих ботинок, я на цыпочках обошел машинное отделение и бесшумно проскользнул в боковую дверь. Разглядеть в кромешной темноте засевшего здесь боевика было совершенно нереально. Зато, когда он в ответ на выстрелы нашего пловца выпустил в дверной проем свою очередь, яркая огненная вспышка на секунду осветила ствол его автомата. Мне этого оказалось вполне достаточно. Ориентируясь по вспышке, я направил на нее свой автомат и, нажав на спуск, слегка повел стволом из стороны в сторону. Автомат террориста тут же захлебнулся. Не опуская оружия, я приблизился к нему, но ответных выстрелов с его стороны так и не последовало. Добравшись до стены с выключателями, я повернул рубильник. Вспыхнувший свет больно резанул по глазам. И в этом свете я увидел на полу, в нескольких метрах от себя, скрюченное тело боевика с простреленной головой, а недалеко от главного входа труп застреленного им боевого пловца.
И тут боковым зрением я заметил какое-то шевеление в дальнем углу. Живо упав на пол, я направил туда свой автомат, но вместо еще одного боевика увидел забившегося в угол матроса в перепачканной маслом робе.
– Ты кто?
– М-механик, – заикаясь, ответил он.
– Марченко?! – опешил я. Как же он выбрался из реакторного отсека?! Неужели расклинил дверь?!
Но матрос отрицательно мотнул головой и показал взглядом на массивную дверь в глубине машинного отделения:
– О-он там. С двумя б-бандитами. Этот, – матрос перевел взгляд на застреленного мною боевика. – Они называли его Жало. Он стучал и даже стрелял в дверь, но те его не пустили. – Все ясно. Значит, Андрей Марченко, звонивший в редакции мурманских газет, по-прежнему находится в реакторном отсеке вместе с террористом-смертником и одним из шаргаевских боевиков. Впрочем, террорист скорее всего уже убил оказавшегося с ним боевика, чтобы тот не помешал ему реализовать его дьявольский план.
Пока я общался со вторым механиком, напарник погибшего аквалангиста кое-как поднялся на ноги и, волоча раненую ногу, втиснулся в машинное отделение. Он практически не мог передвигаться. Увидев, с каким трудом дается ему каждый шаг, я понял, что рассчитывать на него не следует. И все-таки, чтобы прорваться в реакторный отсек, мне требовалась его помощь. Но он и сам прекрасно это понимал, поэтому, превозмогая боль, подошел ко мне и, достав из специальной сумки-кармана на поясном ремне брикет пластиковой взрывчатки с торчащим из него концом бикфордова шнура, протянул его мне:
– Давай. Я тебя прикрою. – На лепешку пластида он положил кремниевую терку.
– Поберегитесь, – предупредил я судового механика и своего напарника из «морской» группы, а сам подбежал к двери реакторного отсека и прилепил напротив запирающего механизма брикет взрывчатки.
Затем провел теркой по хвосту бикфордова шнура, и оттуда, как из шланга, с шипением вырвалась струйка дыма, а невидимая под оболочкой искра побежала к спрессованной в комок взрывчатке. Я отскочил в сторону и прижался к стене, чтобы самого не покалечило взрывом. О том, что сейчас происходит внутри реакторного отсека, можно было только догадываться. И я вообще старался об этом не думать, лишь прислушиваясь, как шипит сгорающий бикфордов шнур.
Наступившую было тишину расколол чудовищной силы раскат грома. И многократно отразившееся от стальных стен машинного отделения эхо взрыва обрушилось на меня. Но именно сейчас и нужно было действовать, пока не пришел в себя ошеломленный взрывом террорист. Не обращая внимания на звон в ушах, я бросился к реакторному отсеку. На месте заклиненной двери зиял чернотой пустой проем – взрывной волной разбило осветительные лампы, откуда валил слепящий глаза едкий дым.
Я, не раздумывая, нырнул туда… и напоролся разутой ногой на какой-то осколок. От резкой боли невольно подался в сторону и, споткнувшись о выбитую взрывом дверь, рухнул на пол. На мгновение яркая вспышка красного света осветила узкое пространство поста управления реактором. И в этом свете я увидел промелькнувшего перед глазами человека. Но он бросился не ко мне, а в сторону, туда, где, как я помнил, проходил трубопровод главной охлаждающей системы и располагался перекрывающий подачу охлаждающей жидкости вентиль. «Цепная реакция необратима. Если процесс начнется, его уже не остановить. В этом случае взрыв неизбежен», – сигнальной вспышкой взорвались у меня в мозгу слова главного механика с «Арктики». И, вскочив с пола, я бросился на террориста, собирающегося перекрыть охлаждающую систему реактора.
При очередной вспышке мигающих на ЦПУ сигнальных ламп я увидел спину судорожно вращающего вентиль террориста и… свои пустые ладони. Оказывается, при падении я выронил из рук автомат. На поиск оружия уже не было времени. Вместо этого я прыгнул на спину террориста и, захватив руками его шею, сдавил ему горло. Но тут он молниеносно взмахнул правой рукой, и резкая боль пронзила мое левое плечо чуть ниже ключицы. Нож! В руке террориста оказался нож, который я не заметил. Моя хватка сразу ослабла. И террорист, почувствовав это, взмахнул руками и сбросил меня с себя. Его нож так и остался в моем плече, но он тут же опустил правую руку в карман бушлата, где, очевидно, держал свой пистолет.
Вновь вспыхнули сигнальные лампы на пульте управления реактором, и я увидел залитое кроваво- красным светом лицо убийцы моего друга, его горящие безумием глаза и садистски-радостный оскал. Но тут сбоку от меня клацнул выстрел подводного автомата, и на бушлате террориста, на правой стороне груди, открылась крохотная дырочка. Пронзенный стрелой для подводной стрельбы террорист изменился в лице. Его торжествующий оскал сменился удивлением. Он отшатнулся назад и, привалившись спиной к стене реакторного отсека, сполз по ней вниз. Убийце оставалось жить последние секунды, но при этом ему все- таки хватило сил вытащить из кармана правую руку, в которой оказался вовсе не пистолет, а стальной шар ручной гранаты. Я нагнулся к нему и попытался перехватить его руку, но опоздал.
В следующую секунду террорист сдвинул усики чеки и, выдернув кольцо, разжал пальцы. Я увидел, как отделилась от корпуса гранаты и отскочила в сторону предохранительная скоба, а сама граната с глухим стуком ударилась об пол и откатилась в сторону.
В тесном отсеке поста управления было абсолютно негде укрыться от разлетающихся осколков. Поэтому взрыв даже маломощной наступательной гранаты должен был убить и меня, и так вовремя пришедшего мне на выручку боевого пловца. Тогда уже никто не сможет отвернуть закрытый террористом вентиль и предотвратить ядерный взрыв. Я уже собирался броситься на гранату и накрыть ее своим телом, чтобы спасшийся пловец закончил начатую нами работу. Но при очередной вспышке сигнальных ламп я вновь увидел торжествующую усмешку на лице террориста, и мне в голову пришла другая идея.
Ухватив за шиворот обмякшее тело террориста, я навалил его на лежащую на полу гранату, а чтобы он не смог отползти или перевернуться, выдернул из своей раны нож и всадил его между лопаток убийцы. В тот же миг под ним разорвалась граната. Взрыв всколыхнул тело террориста, но оно тут же вновь шлепнулось на пол, похоронив под собой неразлетевшиеся осколки.
Собрав остатки сил, я подполз к закрытому вентилю и попробовал отвернуть его, но одного моего усилия явно не хватало. И тут откуда-то из темноты вышагнул человек в матросской робе. Одну руку он прижимал к груди, а другой взялся за вентиль рядом со мной. И вентиль провернулся. Сначала он поворачивался тяжело, но с каждым поворотом вращать его становилось все легче и легче. Когда мы его полностью открыли, мне даже показалось, что я слышу, как шумит в трубопроводе поступающая в реактор охлаждающая жидкость. Я с благодарностью взглянул на своего помощника, решив, что мне помог механик, которого мы обнаружили в машинном отделении, но увидел перед собой совсем другого человека. И тут до меня дошло:
– Марченко, Андрей?!
Он быстро кивнул, но вместо ответа подошел к пульту управления реактором и повернул там какую-то рукоятку. Хотя я этого и не видел, но догадался, что он вводит в реактор поглощающие нейтроны стержни.
– Как температура в реакторе? – спросил я у него, вновь вспомнив предупреждение Гришина о
