и обыскал карманы, но ничего примечательного, если не считать на две трети опустошенной плоской металлической фляжки с водкой, там не обнаружил. В боковом кармане камуфляжной куртки террористки мне попался комок хрустящей бумаги, но при разворачивании он оказался пустой шоколадной оберткой. Закончив осмотр одежды террористки, я взялся за ее рюкзак. Но там оказался только крюк «кошка», соединенный с капроновым фалом, да ручной электрический фонарь.
Я засунул в рюкзак лазерный целеуказатель, потом покидал туда же пристяжную кобуру вместе с «ТТ», бинокль и фляжку с водкой. В рюкзаке еще осталось место, и я, подумав, сунул туда же автомат террористки, предварительно отсоединив от него магазин. Следовало спустить вниз и труп Хундамовой, но мне противно было к ней прикасаться, и я ограничился одним рюкзаком. Тело террористки наверняка будут осматривать следователи, вот пусть и спускают его на землю.
Когда я с хундамовским рюкзаком за плечами спускался по лестнице, на связь вышел Углов.
– Сверкунова отправили в госпиталь, – первым делом сообщил он мне. – Его сопровождают твой Воронин и врач с АЭС. По словам врача, ранения тяжелые, но надежда есть. В госпитале Сверкунова примет хирургическая бригада. Операционная уже готова. Так что будем надеяться, что все обойдется. – Потом Углов поинтересовался: – Обнаружил что-нибудь существенное?
– Бинокль, альпинистский фал с крюком на конце, фляжку с водкой… – начал перечислять я.
Но Углов, поняв, что ничего действительно важного, того, что могло бы вывести нас на оставшихся террористов, мне обнаружить не удалось, перебил меня:
– Сейчас подъедет бригада из следственного управления нашего департамента. Передашь им свои улики и сразу отправляйся в мотель «Дорожный». Это на окраине Малоярославца, перед въездом в город. Там уже работает группа Мокрушина. Он введет тебя в курс дела.
– Есть, – озадаченно ответил я, хотя из того, что сказал Углов, не понял ровным счетом ничего. Какой- то мотель. Что там произошло и зачем мне нужно туда ехать?
Оглянувшись, я увидел, как по полю, отделяющему атомную электростанцию от лесополосы, раскачиваясь из стороны в сторону, по направлению к линии электропередачи медленно катит микроавтобус, судя по всему, с бригадой следственного управления. Тем лучше. Быстрее передам следователям найденные улики – быстрее встречусь с Мокрушиным. Надеюсь, уж он-то объяснит мне, что к чему.
48. ОВЧИННИКОВ
Сотрудники бригады следственного управления оказались хмуры и неразговорчивы. Возглавлял их уже немолодой подполковник. Мне он был незнаком, что, впрочем, неудивительно – у следаков свое собственное управление, и мы, «вымпеловцы», общаемся с ними постольку-поскольку. Начальник следственной бригады молча, не задав ни одного вопроса, просмотрел вынутые мною из рюкзака предметы снаряжения Хундамовой и лишь поинтересовался, где находится труп террористки. Когда я ему ответил, подполковник ясно дал мне понять, что в моей помощи больше не нуждается. Я еще несколько секунд потоптался на месте – все-таки в душе ворохнулась какая-то обида, – но потом, сказав себе, что, в конце концов, у каждого свое дело и обижаться тут совершенно не на что, направился обратно к машине. За моей спиной следователи уже вовсю приступили к работе. Их фотоэксперт защелкал своим фотоаппаратом, запечатлевая в разных ракурсах разложенное вокруг рюкзака снаряжение Хундамовой. Двое следаков помоложе полезли на опору линии электропередач, чтобы спустить оттуда труп террористки. Возглавляющий бригаду подполковник раскрыл блокнот, приготовившись туда что-то записывать. А остальные следаки разбрелись по просеке, наверное, в поисках следов и стреляных гильз. Все это меня уже мало интересовало, и я прибавил шагу.
Идти по просеке было несравненно легче, чем по густо разросшемуся лесу. Через четверть часа я уже был на шоссе, а еще через несколько минут сидел за рулем оставленной на обочине «Нивы».
Запустив двигатель, я развернулся и поехал в сторону Малоярославца. Когда выехал на Калужское шоссе, поразился. По сравнению с рассветными часами, когда мы здесь проезжали, дорогу буквально запрудили машины. В обоих направлениях нескончаемым потоком катили автомобили. Я кое-как вклинился между унесшейся вперед «волжанкой» и более медленно едущим «КамАЗом» и покатил перед ним. Как я уже убедился, «Нива» не отличалась высокой динамикой, поэтому обгонять другие машины при такой плотности движения было проблематично. Так я и катил в общем потоке почти до самого Малоярославца, пока на обочине не промелькнул дорожный указатель, а за ним не показался сам мотель «Дорожный». Мотель как мотель. И что в нем для нас интересного?
Я свернул с шоссе и, заехав на автостоянку, остановил машину. Пока я запирал «Ниву», из дверей гостиницы вышел майор Мокрушин. Он был уже не в десантном комбинезоне с боевой разгрузкой, как он приезжал на луг для охраны отбитого у террористов миномета, а в зеленой ветровке и темных брюках. Уставившись на меня, Мокрушин изумленно и даже как-то неодобрительно покачал головой. Причина его изумления стала понятна, когда я подошел ближе.
– Ты откуда в таком виде? – спросил он, пожимая мне руку.
Я рассказал ему о схватке с Хундамовой, о том, как эта сука ранила Сверчка, о том, как мы переправили Сверчка в госпиталь, и добавил в конце, что сейчас, наверное, обнинские хирурги борются за его жизнь. Никаких сведений о ходе операции у меня не было, поэтому оставалось только надеяться на живучесть Сверчка и мастерство хирургов.
– Понятно, – тяжело вздохнул Мокрушин, выслушав мой рассказ, и после секундной паузы посоветовал: – Все-таки тебе нужно переодеться. Вид у тебя для мотеля, мягко говоря, неподходящий.
В этом я был с ним полностью согласен. Мне и самому было стыдно за мой внешний вид. В результате ползания по траве в поисках обломков хундамовской рации мои джинсы стали похожи на половую тряпку. Грязные и пыльные, они к тому же были безнадежно зазеленены травой, а от пропитавшего их травяного сока задубели и топорщились на коленях. Толстовку я перепачкал не меньше, да еще и умудрился порвать на плече и под мышкой. Общий вид оборванца довершали суточная небритость, стертые в кровь пальцы и перепачканные землей и ржавчиной ладони. Я сунул руку в карман за носовым платком, чтобы хоть как-то оттереть им руки, но тут же вспомнил, что платка в чужих джинсах нет. Мокрушин предложил:
– Пойди умойся.
Он проводил меня в мужской туалет, расположенный на первом этаже мотеля, слева от входа, и, пока я плескал водой в лицо и тер мылом ладони, рассказал, что здесь приключилось. Изложив факты, Мокрушин
