взрыва гранаты все пространство БТРа заполнилось едким дымом. Из-за дыма водитель плохо видел, что происходит вокруг, поэтому не заметил вскочившего на броню Псарева. Но даже если бы водитель заметил запрыгнувшего на БТР диверсанта, он вряд ли сумел бы ему помешать. Люк, через который можно было попасть на место водителя, невозможно было закрыть, так как в нем застряло тело убитого лейтенанта. Псарев отодвинул труп Катаева в сторону и просунул в люк руку с пистолетом. Поймав в прицел спину механика-водителя, он нажал на спуск. Водитель дернулся на своем месте и завалился вперед, упав лицом на рычаги управления. Нога водителя соскользнула с педали газа, БТР пару раз дернулся и заглох. Когда БТР остановился, Псарев заглянул в отделение для десанта. Убедившись, что там, как и в соседнем отсеке, живых не осталось, он спрыгнул на землю.
К БТРу, ставшему братской могилой для целого мотострелкового отделения, подошли Мордасов и Чагин.
– Чисто, – сообщил им Псарев, похлопав рукой по броне БТРа.
– Никто не ранен? – первым делом поинтересовался Мордасов, переводя взгляд с Чагина на Псарева.
Те отрицательно покачали головами. С беззаботным видом к ним подошел Кирилл Сайдаков.
– Что-то вы долго возились, господа диверсанты. Я, признаться, уже начал скучать, – сказал он.
Взглянув на Сайдакова, Мордасов сразу определил, что тот только пытается выглядеть беззаботным, что его напускная веселость – попытка перебороть стресс, который испытали все участники этого короткого боя. Мордасов отлично знал, что неожиданные, заранее не подготовленные огневые контакты – самый сложный вид боя, который приходится вести диверсионной группе. «Тем не менее мы провели его в высоком темпе, – оценивая действия группы, подумал Мордасов. – Полностью уничтожили превосходящую по численности группу противника и при этом не потеряли ни одного бойца. В армии любой страны такие действия заслужили бы наивысшей оценки. Задерживаться здесь не стоит. Это мотострелковое отделение могло оказаться передовым отрядом, за которым следуют основные части».
– Быстро уходим отсюда, – объявил Мордасов. – Следом за ними могло идти подкрепление.
Ему никто не стал возражать. Новая встреча с подразделением российских войск совсем не входила в планы диверсантов. Выстроившись прежним порядком, диверсанты ускоренным маршем покинули место боя.
22
Профессионалы
26.Х, вторник, 10.30
Капитан Васильченко беспрестанно сжимал резиновый кистевой эспандер и смотрел на часы. От волнения Васильченко не замечал, что его мышцы уже гудят от усталости, и продолжал и продолжал сжимать тугое резиновое кольцо. Такое занятие обычно помогало командиру разведроты отвлечься от тревожных мыслей, но только не в этот раз. С каждой новой минутой ожидания беспокойство Андрея Васильченко усиливалось. У Андрея не было этому логического объяснения. Ему и раньше приходилось посылать своих разведчиков на самостоятельные задания. Тогда он тоже волновался за них. Но эти два часа ожидания дались ему особенно тяжело.
Именно столько времени прошло с момента, когда разведгруппа старшего лейтенанта Катаева должна была впервые выйти в эфир. По расчетному времени первый сеанс связи должен был состояться в восемь тридцать. К восьми тридцати разведгруппа должна была выйти на северную окраину Ачхой-Мартана. Но ни в расчетное время, ни спустя два часа разведчики так и не вышли на связь.
Васильченко зашел в штабную палатку, где его радист склонился над рацией. При виде командира радист только отрицательно покачал головой. Андрей Васильченко тяжело вздохнул.
– Ладно, чего зря сидеть? Надо вызывать вертолетчиков, чтобы прочесать дорогу, – сообщил он радисту.
Радиста тоже порядком вымотало это тяжелое ожидание, и он торопливо начал вызывать командира батальона. Приказ о выделении вертолетов армейской авиации могло отдать только командование Северо- Западной группировки. И любой командир роты мог обращаться туда только через командира своего батальона.
Полковник Чернышов вместе со своими оперативниками накануне закончил изучение представленных разведчиками документов. У Чернышова появилось несколько вопросов к капитану Васильченко, которые он решил задать ему утром. Но, увидев, в каком состоянии находится капитан, Павел Чернышов решил повременить со своими вопросами. Когда Васильченко, переговорив по рации с командиром своего батальона, вышел из штабной палатки, Чернышов все же решился спросить:
– Андрей, я вижу, вы не в себе. Что случилось? Я могу вам чем-то помочь?
– Что вы, товарищ полковник, чем вы можете помочь? – За три дня, что Васильченко общался с Чернышовым, он так и не привык обращаться к полковнику ФСБ по имени-отчеству. – Разведгруппа, что ушла на задание сегодня утром, уже два часа не выходит в эфир, – объяснил Васильченко причину своего беспокойства. – Я сам пытался связаться с ними по рации, но они молчат. Надо бы из вертолетов прочесать дорогу, по которой они должны были двигаться. Я уже доложил командиру батальона. Эх, согласования займут уйму времени, – обреченно вздохнул Васильченко. – В лучшем случае вертолеты вылетят только через час. А мои разведчики в это время, возможно, ведут бой.
– Все ясно, – сказал Чернышов. – Идемте со мной.
Не тратя времени на объяснения, Чернышов направился к штабной палатке.
– Вы можете напрямую связаться с командованием группировки? – войдя в палатку, спросил он у радиста.
– Выполнять, – приказал Васильченко своему радисту, подтверждая слова Чернышова.
Через минуту полковник Чернышов разговаривал по рации с начальником штаба Северо-Западной группировки российских войск.
– ...Результаты разведки крайне важны для нашей работы, поэтому я прошу немедленно выделить вертолет для поиска пропавшей разведгруппы, – объяснил Чернышов.
Начальник штаба был заранее оповещен о прибытии в войска оперативной группы Управления по борьбе с терроризмом, выполняющей специальное задание ФСБ. Пять дней назад он уже встречался с руководителем оперативной группы. И решил, что с прибывшим из Москвы полковником ФСБ лучше не конфликтовать. В данном случае выполнить его настойчивую просьбу было совсем несложно, тем более что речь, возможно, шла о спасении отделения разведчиков.
– Сообщите их маршрут, – попросил начальник штаба у Чернышова.
– Разведчики двигались по направлению Ассиновская – Ачхой-Мартан. Не будем терять время. Их командир лично сообщит подробный маршрут разведгруппы командиру вертолета, – ответил Чернышов.
Менее чем через десять минут после разговора Чернышова с начальником штаба боевой вертолет «Ми-24» отправился на поиск разведгруппы старшего лейтенанта Катаева. Вертолетчики прочесали все дороги, ведущие от станицы Ассиновская к районному центру Ачхой-Мартан. В одиннадцати километрах от Ачхой-Мартана, на берегу реки Сунжа, они обнаружили брошенный бронетранспортер, а возле него тела нескольких человек в форме военнослужащих Российской армии. О своей страшной находке командир экипажа вертолета немедленно сообщил в опорный пункт разведроты. Новость требовала немедленных действий. Капитан Васильченко тут же собрал по тревоге первый взвод, намереваясь вместе с бойцами старшего лейтенанта Катаева выехать к месту трагедии.
– Наша группа едет с вами, – объявил Чернышов.
– Товарищ полковник, это война. Я не могу вас взять на боевую операцию без разрешения командования, – возразил Васильченко.
– Капитан, там погибли люди. Там произошло убийство, которое требует самого тщательного расследования. Не забывайте, что расследование подобных преступлений – это уже наша профессия.
Точно таким же тоном Чернышов разговаривал с начальником штаба Северо-Западной группировки. Слушая сейчас Чернышова, Андрей Васильченко понял, что не сможет помешать ему выполнить свое намерение.
– Но если возникнет перестрелка с бандитами, вам придется строго выполнять все мои указания, – все же напомнил Чернышову командир разведчиков.
– Безусловно, – Чернышов кивнул, подтверждая права капитана Васильченко как командира.
