подводной скалы. Я сейчас же оглянулся на берег. Увы, он выглядел совершенно незнакомым. Оказывается, в ночь высадки я не запомнил ни одного ориентира, к которому можно было бы привязаться для определения положения яхты. Я знал, что сейчас в рубке Стас занимается тем же самым – пытается по очертаниям береговой линии понять, где мы находимся и, главное, как далеко от яхты располагается подводная скала с транспортировщиком и прочим снаряжением…
Так прошло около минуты, после чего «Конкистадор» на малом ходу двинулся в сторону берега. Когда до полосы прибоя осталось метров четыреста, яхта вновь повернула на юг, но, не пройдя и полмили, застопорила ход. Через несколько секунд я услышал громкий всплеск воды. Это наш капитан Рикардо отдал носовой якорь. Практически сразу из рубки вышел Стас и громко, очевидно, чтобы его услышал оставшийся в рубке Рик, обратился к нам с Мамонтенком:
– Ну что, попробуем понырять?
– А место-то хоть подходящее? – подыгрывая ему, громко спросил я.
– Стивен считает, что вполне, – сообщил Стас. – Ныряльщиков и прочих отдыхающих, которые могли бы побеспокоить лобстеров, здесь почти не бывает. Глубина двадцать метров, вода хорошо прогревается. Дно песчаное – идеальное место для размножения.
– Ну что ж, проверим, – ответил я, поднимаясь на ноги.
Вслед за мной встал и Мамонтенок.
– «Зодиак» спускать будем? – спросил он, кивнув головой на резиновую лодку.
Молодец, вовремя задал вопрос. А то я уже подумал, что он забыл свою роль и про «Зодиак» придется спрашивать мне. Стас изобразил на лице раздумье, даже наморщил лоб, после чего сказал:
– Лучше спустить. Возможно, для поиска миграционных троп придется обследовать довольно большой район. Тогда мы используем «Зодиак», чтобы понапрасну не гонять яхту.
Весьма разумный довод. Мы втроем стащили «Зодиак» с палубы и сбросили его в воду, после чего я привязал лодку страховочным концом к фальшборту «Конкистадора». Пока мы возились с «Зодиаком», из рубки вышел Старик вместе с Рикардо. Опровергая данное ему прозвище, наш капитан выглядел совершенно спокойным и равнодушно взирал на то, как мы спускаем на воду лодку, а затем облачаемся в гидрокостюмы. Когда я, Стас и Мамонтенок натянули их на себя, на этот раз обойдясь без теплого шерстяного белья, и закрепили за спинами акваланги, Старик провел с нами короткий инструктаж на тему особенностей поведения морских ракообразных. Потом мы попрыгали в воду, через несколько секунд собравшись под килем «Конкистадора». Стас обозначил нам сектора поиска, и мы расплылись по разным направлениям.
Двигаться в теплой, освещаемой солнечными лучами прозрачной воде – одно удовольствие. Оно не сравнится со слепым блужданием в холодном мраке пучины, непроницаемой для солнечного света. Я шел в паре метров выше дна, соответственно в восемнадцати-двадцати метрах от поверхности. Можно было бы плыть и еще ближе к поверхности. Что-что, а нагромождение лежащих на дне подводных глыб я бы заметил и с пятиметровой глубины. Но я все же старался держаться ближе ко дну, чтобы иметь возможность разглядеть бродящих по дну лангустов, если они вдруг здесь окажутся… Так я и плавал в указанном Стасом секторе, постепенно отдаляясь от бросившего якорь «Конкистадора», пока не израсходовал почти весь воздух в своем акваланге. Когда же воздуха осталось только на то, чтобы вернуться к яхте, я развернулся и, энергично работая ластами, поплыл обратно.
Оказалось, что я вынырнул самым последним. Стас и Андрей уже поднялись на палубу. Старик, увидев над водой мою голову, еще с борта принялся ругать меня за неосторожность и пренебрежение к правилам безопасности подводного плавания. Действительно, по правилам погружений весь запас воздуха условно следует делить на три части. Из них для работы служит только первая часть, вторая для того, чтобы вернуться на судно, а третья – это резерв или неприкосновенный запас на тот случай, который невозможно предусмотреть никакими правилами. Но сейчас упреки Старика были совершенно напрасны. В прозрачной и освещенной воде обратную дорогу к яхте нашел бы даже ныряльщик-любитель, не то что прожженный «морской дьявол» вроде меня. Да и по лицу Старика было видно, что он просто отрабатывает взятую на себя роль руководителя исследовательской экспедиции.
Взобравшись на палубу «Конкистадора», я с удивлением обнаружил, что Старик держит в руках лангуста, отчаянно брыкающегося своими членистыми лапами. Оказывается, Стас или Андрей все же отловили на дне одного из представителей морских ракообразных, являющихся объектом изучения нашей «научной» группы. Старик старательно измерил длину тела лангуста гибкой линейкой, а затем выбросил его в воду.
– Судя по размерам, этот самец еще не достиг возраста половой зрелости, – авторитетно заявил он.
– Другие мне не попались, – развел руками Андрей.
– Возможно, пути миграции проходят несколько в стороне, – рассуждая вслух, предположил Старик. Клянусь, в этот момент у него был вид, как у заправского профессора-океанолога. – Попробуем расширить район поиска.
Ясно, что это уже прямое указание по использованию «Зодиака». Мы послушно заменили использованные баллоны наших аквалангов на новые и снова спустились с палубы, но уже не в воду, а в привязанную к борту надувную лодку. Следом за нами в «Зодиак» забрался и Старик, предварительно захватив с собой мешок с упакованным спецснаряжением. По просьбе профессора Ларсена Рик отвязал страховочный конец от борта своей яхты и швырнул его нам. Я поймал канат и, свернув его бухтой, уложил на дно лодки, а усевшийся на корме Старик запустил двигатель «Зодиака» и направил его в открытый океан. Стас показывал, куда следует править.
– Это то место? – спросил я, когда расстояние и шум работающего лодочного мотора уже не позволяли услышать наш разговор с борта яхты.
Стас промолчал, но по выражению его лица я понял, что он не уверен в ответе. Хуже нет, чем вести поиск, когда нет уверенности в наличии искомого объекта в обследуемом районе. Но свои соображения я оставил при себе, чтобы не расслаблять Мамонтенка, как ни крути, а новичка в работе «морских дьяволов»… Когда мы отошли от «Конкистадора» на добрый пяток кабельтовых, Стас велел Рощину заглушить двигатель. Несколько секунд он молча всматривался в очертания береговой линии, потом объявил:
– Будем осматривать всю прибрежную зону на глубине двадцати метров. Для начала поплывем отсюда в сторону яхты. Там Стивен нас и подберет. Полоса поиска – сто метров, соответственно – по тридцать с небольшим метров на каждого. Если «Тритона» здесь нет, смещаемся на полмили южнее и продолжаем поиски там. Вопросы?
Вопросов ни у кого не возникло, лишь Старик задумчиво сказал:
– Я не пойду сразу к яхте, а каждые четверть часа буду смещаться на один кабельтов. Таким образом, постоянно буду рядом с вами.
– Добро, – Стас кивнул.
По его команде мы вставили в рот загубники и, перекувырнувшись через спонсон[18]«Зодиака», спиной вперед нырнули в воду.
ОПЕРАТОР ПОДВОДНЫХ СРЕДСТВ ДВИЖЕНИЯ —
ЛЕЙТЕНАНТ МАМОНТОВ
От волнения, испытываемого перед каждым погружением в своей первой боевой операции, он слабо позавтракал и к полудню уже начал испытывать голод. Во время завтрака Андрей с завистью смотрел на Данила Бизяева, с аппетитом поглощающего разрезанные вдоль длинные батоны белого хлеба с уложенными на них кусками ветчины и ароматного сыра. За то время, что Андрей с трудом сжевал полбутерброда, Бизяев расправился с тремя, запив их тремя стаканами гранатового сока и еще двумя стаканами растворимого кофе. Несмотря на то что Андрей выпил за завтраком всего один стакан кофе, через час ему уже захотелось в туалет. По счастью, на «Конкистадоре» помимо двух комфортабельных кают имелся и первоклассный гальюн. Тем самым проблем не возникало.
Зная, как трудно по береговым ориентирам определить место затопления груза, Андрей и не надеялся в результате первого погружения сразу отыскать оставленный на дне транспортировщик. Зато он был очень рад, когда ему удалось поймать случайно обнаруженного лангуста. Еще утром, перед выходом в море, его
